Придворный библиотекарь

Выпуск 71
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Имя этого музыкально-исторического деятеля с завидной регулярностью встречается в биографиях разных композиторов. Здесь — поддержал, там — помог, тут — достал ноты, там — сделал заказ… Деятельность, казалось бы, незаметная. Трудно представить, но, если бы не он, не было бы поздних симфоний Моцарта и Гайдна, а юный Бетховен направил бы «композиторские стопы» совсем в другом направлении. Отдавая должное наставнику, Бетховен посвящает ему важнейшее сочинение, от успеха которого напрямую зависело будущее молодого композитора. Кто же он, этот «серый кардинал»?
Не такой уж и «серый». Потомственный аристократ, сын личного врача императрицы Марии Терезии, дипломат, полиглот, статский советник, директор Государственной комиссии по образованию, префект Императорской библиотеки и создатель первого в мире карточного каталога. А ещё — страстный музыкант-любитель и ценитель старины. Знакомьтесь: барон Готфрид ван Свитен.
Сохранившийся портрет ван Свитена подобен аверсу ценной монеты. Гордый профиль, мощные брови, нос с горбинкой, подбородок, выдающий человека уверенного и обеспеченного, царственный взгляд. Ему с детства везло. Происхождение и общественное положение отца обеспечили должное образование, дипломатическая служба в Брюсселе, Париже, Варшаве и Берлине укрепила личную статусность. Оставалась маленькая деталь в виде небольшой слабости: любви к музыке
В этом Готфрид ван Свитен был фигурой едва ли современной. Речь не идёт о собственных композиторских опытах, хотя были и такие: как-никак на счету любителя три комические оперы и десять симфоний в новомодном стиле. Речь о другом: в то время, как все в одержимом запале революционных идей прислушивались к веяниям современности, ван Свитен жаждал покоя, учёности и старины.
Проведя несколько лет в Берлине в должности австрийского посла, он приобщился к почти неизвестной в Австрии, но ещё не забытой в Германии музыке позднего барокко на примере сочинений Иоганна Себастьяна Баха и Георга Фридриха Генделя. Интересовался и музыкой поколения «между барокко и классицизмом» — сыновей Баха и иже с ними, писавших в серьёзно-возвышенном стиле. Собрав охапку интересующих его партитур, барон по возвращении в Вену стал пропагандировать искусство «старых мастеров».
Как позже выяснится, кружок ван Свитена, который в Вене посещали и Моцарт, и Гайдн, и молодой Бетховен стал едва ли не краеугольным камнем в мироощущении каждого из упомянутых классиков. Без знакомства Моцарта с ораториями Генделя, не было бы чудес знаменитого Реквиема, а Гайдн без подачи ван Свитена, возможно, никогда бы не написал оратории «Сотворение мира» и «Времена года»
Ну, а Бетховен?
Барон как-то по-особенному ценил молодого композитора, нередко оставлял после собраний у себя, предупредительно прося захватить ночной колпак, что означало фортепьянное музицирование до глубокой ночи. Ван Свитен любил перед сном послушать прелюдии и фуги из «Хорошо темперированного клавира» Баха, а кроме Бетховена в те времена мало кто мог похвастаться знанием всего цикла наизусть. А ещё слушали и изучали те самые старинные партитуры и трактаты, которые ван Свитен приобрёл в Германии.
Придворный библиотекарь
Отныне и навсегда Бетховен сохранит какую-то фундаментальную верность великим предшественникам: Гендель, Бах-отец, а из сыновей — Карл Филипп Эммануэль, восторгавший страстностью и эмоциональностью. А ещё — скрытое от посторонних глаз желание прослыть не только современным новатором, но и продолжить линию «учёных» композиторов, досконально переняв тонкости безвозвратно ушедшего архаического (как тогда казалось) искусства барочной полифонии. Об этих помыслах молодого Людвига ван Бетховена знали немногие, точнее — лишь один человек. Готфрид ван Свитен. В благодарность за вложенные в руки, душу и сердце знания Бетховен посвящает Первую симфонию именно ему, «простому» служителю «обычной» придворной библиотеки.

Последние выпуски программы

Наследник великого классика

Среди прижизненно опубликованных опусов эрцгерцога оказались 40 вариаций для фортепиано на тему с говорящим текстом: «О, надежда!». Автор темы и адресат посвящения всего сочинения — любимый Учитель, а в миру — просто «венский классик».

Эрцгерцог

Рассказ о том, как представитель древней династии, самозабвенно преданный музыке, в партитурах Бетховена получил подлинное бессмертие.

Альбом баронессы

Всемирно известной фортепианной пьесе была уготована незавидная участь: погибнуть в огне камина или пребывать в безвестности среди прочих артефактов частной коллекции. Судьба распорядилась иначе.

Поиск по сайту