«Ужин в четыре руки»

«Ужин в четыре руки» — это скорее не фильм, а камерный телеспектакль, снятый в 1999 году Михаилом Козаковым по пьесе Пауля Барца «Возможная встреча». Телеспектакль — потому что все действие происходит в одном помещении, в обеденном зале гостиницы в Лейпциге, куда волей автора пьесы, а потом и Михаила Козакова занесло двух совершенных гениев музыки — Генделя и Баха. Они обедают вместе, делясь друг с другом своими сокровенными мыслями о музыке, собственном предназначении, судьбе. Режиссёр обещает нам Ужин в четыре руки, и в этом названии есть уже некоторая перспектива.

На самом деле встречи такой никогда не было. Фантазия понадобилась для того, чтобы выстроить диалог между двумя героями, дав им возможность высказаться, как это происходит в «Моцарте и Сальери», сойтись в словесной дуэли. Бах и Гендель — почти антиподы, сообщает нам закадровый голос в прологе. Жизнь Баха протекала в узком кругу, он обитал при церкви Святого Фомы в Лейпциге. Гендель 20 лет отроду без оглядки покинул Германию, жил во дворцах кардиналов, лордов, а затем в собственном доме с привратником и целой командой переписчиков нот. Векторы обозначены. Бах (которого играет Евгений Стеблов) в этой истории представлен совершеным гением, погруженным в высокое, пищущим свою музыку для вечности. «Я сижу за органом в церкви Святого Фомы, передо мной проходят сцены моих страстей по Матфею. Я вижу перед собой храм, — делится он ощущениями. — Знаете, сколько я получил за мои Страсти? Ничего!» «Да потому, что вы дилетант, Бах», — бросает ему в сердцах Гендель (сам Михаил Козаков), успешный коммерческий композитор, достигший признания у знати и царствующих особ, сумевший заработать приличные деньги. И тут же сожалеет о своих словах. Потому что, как выяснится, он всю жизнь тайно боготворил собрата, не решаясь себе в этом признаться «Да, да, да, моя музыка должна была становиться все громче, грохот ее должен был заглушить ваше имя», — сообщает он о своей тайной зависти, хотя минуту назад причислял Баха к святым и называл его «пятым евангелистом».

Звучит почти сальериевская зловещая нота. Но злодейства не будет. Не потому что у автора «Мессии» добрая душа, а потому что экранный Бах тоже, как выяснится не лишен тайных мыслей: «Если бы хоть раз в жизни мог испытать такой успех как вы! Вашу музыку играет весь мир! — Вы мне завидуете? — спросит потрясенный Гендель. — Я сгораю от зависти, — ответит Бах. Ну все, они квиты. Поэтому ужин кончается, согласно названию, взаимным согласием и обещаниями представить Мессию в Лейпциге и Страсти по Матфею в Лондоне. Аллилуйя! Ничего этого однако не будет, потому что, напомним, и встречи этой никогда не было.

Ужин в четыре руки, Михаил Козаков, 1999 год.