Иван Грозный

«Иван Грозный» — вторая совместная работа Сергея Прокофьева и Сергея Эйзенштейна. После успеха «Александра Невского» режиссёр задумал новый фильм, насыщенный музыкой соавтора в еще большей степени. В конце декабря 1941 года он пригласил своего друга и единомышленника в Алма-Ату, где размещались киностудии, эвакуированные из Москвы и Ленинграда. «Товарищу композитору предоставлено ве­ликое раздолье во всех направлениях», — писал режиссер в письме.

Эйзенштейну видится в тот момент фильм-симфония, и этим своим видением он увлекает Прокофьева. Композитор, полностью доверяющий режиссёру, соглашается писать музыку по «шпаргалкам» — то есть эскизам будущих кадров. При этом отдельные сцены снимаются под готовые звучащие музыкальные фрагменты. «Мы с Прокофьевым всегда долго торгуемся — „кто первый“: писать ли музыку по несмонтированным кускам, или наоборот», — вспоминал режиссёр.

Итог, в целом, получился мощным — почти сорок эпизодов и еще двенадцать православных песнопений. Прокофьевский труд начинает звучать еще на титрах, анонсирующих рассказ о человеке, «который в 16-м столетии впервые объединил нашу страну». Несомненно, как и предыдущие работы режиссёра, «Грозный» нёс в себе четко выраженный политический месседж, где прославление царя было своеобразной данью мощной государственной власти в контексте войны. Поэтому пафос силы пронизывает многочисленные кино- и музыкальные эпизоды. Среди них — сцена помазания на царство или поход войска на Казань, где звучит суровая песня пушкарей. Та же демонстрация силы сквозит в пляске опричников, впечатляющей лихой мощью.

Однако соприкосновение с одной из самых противоречивых личностей в истории вынудило постановщика погрузиться в мир потаённых переживаний своего героя. В этом смысле можно вспомнить эпизод «Иван у гроба отравленной царицы», где режиссура и музыка создают чувство одиночества, страха и тоски. Именно с этими лишними ньюансами, необязательными для парадного портрета, связано официальное неприятие второй части фильма, которая дошла до зрителя только в 1958 году.

А чуть позже, в 1961-м, Абрам Стасевич — дирижёр записи музыки к фильму — скомпонует из прокофьевских материалов ораторию, которая заживет своей собственной жизнью, сохраняя всю неоднозначность образов Эйзенштейна-Прокофьева с возможностью их дальнейшей интерпретации. Когда, уже в наше время, при исполнении оратории в Зальцбурге на роль рассказчика будет приглашен Депардье, он представит царя умоляющим и сомневающимся. И эти тона будут вполне в согласии с музыкой автора.

Иван Грозный, Сергей Эйзенштейн, 1944–1946 гг.