Табула пятнадцатая. Сухарь
Выпуск 15
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Он вставал каждый день рано утром в одно и то же время, зимой и летом, в городе и на даче. В одиночестве выпивал две чашечки кофе, не больше и не меньше, играл с любимой собакой и выкуривал одну папироску. Остальные 74 распределял на целый день. Ярый курильщик, педант, аккуратист, сухарь, хранитель традиций. Это всё он, великий оперный сказочник Римский-Корсаков.
И вдруг среди его безмятежно-гармоничного мира появляются герои-мачо с недетскими страстями: Гришка Грязной и Мизгирь. А на седьмом десятке самый верный адепт Глинки станет почти постмодернистом, опередив даже французов! И это тот, кого современники всегда считали консерватором: и в жизни, и в творчестве? Даже великим портретистам Репину и Серову не удалось разглядеть в этом «сухаре» хоть что-то ещё, да и на снимках он такой же.
В молодости — двухметровый спортивный красавец с внешностью модели: идеальный профиль, замкнутое лицо и выражение холодного безразличия. С годами добавились неопрятная борода лопатой, две пары очков на носу, глубокая складка меж бровей и сюртук «из бабушкиного сундука». Такого трудно назвать богемой и представить фланирующим по Невскому проспекту, как это любил делать Чайковский в своём синем бархатном пиджачке. От моды у Римского-Корсакова лишь кольца, по два на каждой руке.
Всё остальное — от бывшего военного моряка: спина, «будто аршин проглотил», решительный широкий шаг, собранность, строгость и громкий гудящий басок. Его боялись: дети — за неулыбчивость, студенты — за требовательность, взрослые — за острый язык. Из перлов: «музыка Чайковского свидетельствует об отвратительном вкусе, но гению это позволено». О позднем Балакиреве: «смесь христианской кротости, скотолюбия и пошлости старой девы…» Многие считали его заносчивым: перед тем, как поздороваться «с людьми мало известными, он нагибался и заглядывал близко-близко в лицо, и только потом протягивал руку».
Патриот до мозга и костей, он заставлял своих детей учить иностранные языки, чтобы отстаивать честь русского искусства за границей. Но сам по характеру был скорее немцем: никакой сентиментальности и души нараспашку. Ни гуляка, ни игрок: однажды потеряв в Монако деньги, отыгрываться не стал и больше казино не посещал. Зато любил ходить по грибы, хотя их даже не видел из-за близорукости. Любил плавать, лазить по деревьям и рифмовать строки
Надо мною за стихи
Вы не смейтесь: хи-хи-хи.
Стихотворцем и поэтом
Я ведь делаюсь лишь летом.
Вы не смейтесь: хи-хи-хи.
Стихотворцем и поэтом
Я ведь делаюсь лишь летом.
Получился портрет практически идеального человека-памятника, а ведь в реальном Римском-Корсакове где-то таилась революционная энергия преодоления. Она рванёт фантасмагорией XX века в «Кащее Бессмертном» и «Золотом Петушке», в поддержке студенческих протестов. Композитор Римский-Корсаков выйдет «из своего футляра», вот только Всевышний совсем не оставит ему времени на новую жизнь.
