Табула четырнадцатая. Звуки в воздухе повисли
Выпуск 14
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
«Баба Яга, не кладите, пожалуйста, трубку. Сёмочка капризничает и не хочет кушать», — этот анекдот полтора века назад не оценили бы. Телефонов ещё не было, зато появился первый музыкальный ужастик про Ягу, которым пугали детей. И по сей день он самый устрашающий: у Чайковского получилось, как всегда, изящно и лирично, у Ребикова — чересчур расслабленно, у Лядова — задумчиво.
Но все Ягуси так или иначе связаны с прототипом, и создал его Мусоргский. Это он придумал «ворчанье» басов, жутковатые повизгивания на высоких нотах, бег пассажей и внезапные остановки. Его Баба Яга до сих пор пугает малышей, и на вопрос: «Какая это музыка?» — отвечают «плохая». Зато им нравится избушка на курьих ножках в виде часов, она похожа на смешной домик. Но ведь автор сочинил свою миниатюру по эскизу этих самых часов и «создал уникальный синтез живописи с музыкой», — заявляют профи. Тогда почему звуковой двойник так разнится с оригиналом?
Весна 1874 года. В Петербургской Академии художеств посмертная выставка Виктора Гартмана. Собрано около четырёх сотен работ: картины и акварели, архитектурные проекты, эскизы декораций и костюмов. Среди посетителей — Модест Мусоргский, тот, кто всегда говорит спасибо. Гартману — за любовь (он один называл Модю «божественным»), Стасову — за организацию выставки. Вот так и появилось двойное «спасибо» — мега-хит для фортепиано «Картинки с выставки» друга Гартмана с посвящением Стасову.
«Звуки в воздухе повисли, глотаю и объедаюсь, едва успеваю царапать на бумаге», — похвастается автор. Три недели вдохновения, разрыв шаблона, и обычная сюита из 10 миниатюр у него превратится в необычный репортаж с вернисажа. Интермедия «Променад» ведёт нас от шедевра к шедевру, чего не скажешь о работах Гартмана. Они ошарашивают: неумелые наброски ёлочного Гнома, уродливых канареечных костюмов («Балет невылупившихся птенцов»), эскиза памятника Александру II («Богатырские ворота»). А как же «Лиможский рынок» и «Сад Тюильри»? Эти картинки только у Мусоргского, у Гартмана таких нет.
Цикл опубликуют после смерти автора, но дорогу к слушателю он найдёт спустя полвека. Равель сделает оркестровку и начнётся другая жизнь: интерпретации для рояля и аниме, балеты и фильмы, рингтоны и кавер-версии. Появятся самые невероятные, самые дерзкие аранжировки и переложения. Например, у культовой рок-группы Emerson, Lake&Palmer.
