Сила веры

С Его именем приступают к сочинению музыки. Его благодарят по окончании партитуры. Ему возносят хвалы за вдохновение и композиторский дар. Но чтобы адресно посвящать партитуру огромной симфонии? Такого прежде история не знала. Наш герой был первым.

Со старой фотографии на нас смотрит пожилой человек. Он сидит за роялем, держа в руке свиток, видимо, очередной партитуры. Гордая осанка выдаёт натуру собранную и целеустремленную, а полуопущенный взгляд блёклых глаз — того, кто устал преодолевать горести жизни. Австрийский композитор Антон Брукнер.

То ли чудак, то ли юродивый. То ли гений, то ли… На этом логическая цепочка обрывается, потому как слово «гений» в данном случае нуждается в пояснении. Брукнер — действительно гений. В своём роде. Свойства его «гениальности» не определяются степенью популярности (или непопулярности) его сочинений, мастерством органиста-виртуоза или даром музыкального педагога. Он не такой, как все. Несмотря на все попытки «вписать» Брукнера в традицию австро-немецкого симфонизма, он не укладывается в систему. Он другой. Даже Густав Малер на его фоне — фигура ожидаемая и от того предсказуемая. А Брукнер — иной. С непостижимым даром предвидения, парадоксальным мышлением, глубоко индивидуальным стилем музыкального выражения и, в конце концов, трудно постигаемым слушателями наследием.

Шутка ли! Его симфонии, которые длятся свыше часа, опутывают, околдовывают, зачаровывают и… душат подобно гигантскому удаву. Душат неизбежностью грядущего и чётким осознанием провидчества автора. Брукнера либо любят, либо ненавидят. И то и другое — часть непростой жизни его наследия. Современники поначалу считали его дилетантом, потом «со скрипом» признали, после смерти возвели в культ.

Наверное, это первый в истории композитор, у которого грандиозность замыслов и невероятное упорство в их исполнении шли вразрез с восприятием его окружающими как «сельского дурачка» и маргинала. Говорят, этому «образу» способствовало даже само имя — Антон. В немецком языке времён Брукнера оно считалось простонародным. Выражение «Антон из Тироля» несло тот же смысл, что и наше «Ванька с Пресни».

Что в итоге?

Полуюродивый-полубог — так его называли. Самый религиозный композитор XIX века, Антон Брукнер знал, для кого пишет симфонии, раз за разом переделывая их, исправляя, редактируя и улучшая. Он мечтал, чтобы главный слушатель его понял. Принял. И признал.

Это случилось раньше, чем Брукнер планировал. Проклятье «Девятой симфонии» не обошло стороной. Безнадёжно больной, композитор спешил завершить своё главное творение. Он понимал, что Девятая — высшее воплощение его, как художника, в музыке. Он понимал, что эта симфония — духовное завещание и ключ ко всему, что он за несколько десятилетий сумел зашифровать в нотах. Он знал, что Девятая — итог.

Создатель мира всё видел и принял молитвы обыкновенного сельского учителя-органиста, коим когда-то на заре карьеры и был Антон Брукнер. А ещё Он принял посвящение новой симфонии, не дожидаясь её окончания: финал остался незавершённым, а на титульном листе рукой композитора выведено: «Посвящается Господу Богу».

Быть может, финал симфонии звучал уже на личной аудиенции композитора с адресатом посвящения? Возможно. Но никто на земле об этом никогда не узнает.