В подражание Телеману

За всю историю классической музыки никому так не доставалось за плагиат, как Георгу Фридриху Генделю. За прошедшие столетия исписаны тонны бумаги на тему — где, как, когда, почему и каким образом светило западно-европейского барокко использовал чужие музыкальные идеи без всяких указаний на первоисточник. Даже при жизни от музыканта требовали объяснения! Близкий друг Генделя, композитор и лексикограф Иоганн Маттезон однажды открыто обвинил Генделя в плагиате.

Подобно государю, не нуждающемуся в оценке собственных действий, Гендель не обращал внимания на эту «мелочную возню». Он шёл своей дорогой. Самое любопытное здесь — не столько сами заимствования, сколько постановка вопроса: о каких обвинениях может идти речь, когда в эпоху отсутствия закона об охране авторских прав подобными вещами кто только ни занимался! Да и повсеместная практика сочинения с использованием чужого материала — этически — была иной, нежели сейчас. С одной стороны, желание продемонстрировать, что я как композитор могу из чужой «придумки» сделать шедевр. А с другой — заимствование было признанием художественной ценности первоисточника: иначе на него попросту никто не обратил бы внимания!

У Генделя мы встречаем оба подхода. Но что касается скрытого цитирования музыки великого современника — Георга Филиппа Телемана — это исключительно акт уважения и признания заслуг почтенного коллеги и верного друга. В 1733 году Телеман — специально для «любителей музыки» — издаёт солидный сборник концертов, сонат и сюит под названием «Столовая музыка» — или «Musique de table» (как гласило название на обложке). Стоимость была очень внушительной. Но авторитет Телемана в музыкальном мире на тот момент был столь велик, что двести подписчиков согласились заплатить за издание заранее, дабы их имена были указаны в первом издании. Среди них монаршие особы, аристократы, музыкальные дилеры, а также исполнители и композиторы. В их числе и Георг Фридрих Гендель.

Гендель, приобретя сборник друга, не прогадал: музыка Телемана оказалась подлинной сокровищницей идей. И вот по одному лишь мановению руки восхитительная флейтовая соната Телемана превращается… в финал одного из Органных концертов Генделя. И по взволнованной страстности Гендель явно не уступает оригиналу!

В коллекции Телемана есть и сюита для гобоя, трубы и струнного оркестра. Вторая часть сюиты — «Ария», которую Телеман интерпретирует не как нежное чувствительное пение, а бравурный дуэт звонкой трубы и виртуозного гобоя. Лет через десять после Телемана к этой «арии» обратится Гендель — чтобы воспользоваться понравившейся музыкой в качестве главной темы нового Органного концерта. Ровно с тем же задором, с каким веселились солисты у Телемана, теперь орган виртуозно концертирует со струнным оркестром.

Есть маленькая деталь. У Телемана ария — согласно авторскому предписанию — должна играться «tempo giusto», т. е. в строго выдержанном темпе. У Генделя в заголовке партитуры значится странное «Allegro così così» — то ли «в духе быстрого аллегро», то ли «так себе Аллегро». Может быть, «так себе» в сравнении с Телеманом, что скромный Гендель честно и указал? Кто знает…