Жаворонок без слов, Или у Бога случайностей не бывает
Выпуск 60
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Что общего между жаворонком, религиозным паломничеством и домашним музицированием? Правильно: ничего.
На первый взгляд. Но в искусстве многое скрыто от поверхностного взора, и самые интересные тайны открываются лишь при внимательном «вслушивании» в текст того или иного музыкального произведения. Новая история — прямо сейчас.
Феликс Мендельсон. Звезда раннего романтизма, композитор-вундеркинд, виртуоз и баловень судьбы. Благосостояние отца-банкира вкупе с интеллектуальным наследием деда-философа сделали своё дело: всё в детстве юного Феликса было направлено на воспитание гения. Он вырос в атмосфере, в которой искусство культивировалось особо. С ранних лет Мендельсон играл на рояле, скрипке, альте, пел, рисовал и… сочинял, сочинял, сочинял. Одна лишь стопка из тринадцати симфоний для струнного оркестра, накопившаяся к 14-ти годам, — не шутка! А любимым инструментом всегда оставалось фортепиано.
В двадцать, словно вспоминая времена безмятежного берлинского детства, Мендельсон — уже известный пианист, композитор, дирижёр и реставратор музыкальной старины — вдруг начинает писать безделицы: милые, трогательные, грустные, весёлые, медленные, быстрые фортепианные пьесы с тончайшей гаммой оттенков и нюансов. «Песни без слов» — так Мендельсон называл миниатюры, которые сочинял всю недолгую жизнь. Они были отдохновением от бурной концертной и административной жизни; они — возвращение в прошлое; они — воспоминания о любимой сестре Фанни и матушке, которая давала первые уроки. В числе любимых — пьеса из Шестой тетради. Вслушайтесь: хрупкое вступление, всплески арпеджио, секвенции, трогательная мелодия…
Тут мы подходим к самому любопытному моменту расследования. Юридически засвидетельствовать факт заимствования невозможно. Но есть уши и понимание наследования традиции. Человек, который воспринял идеи Мендельсона сто с лишним лет спустя, возможно, не отдавал себе в том отчета. Но помимо родного аргентинского Санта Фе, он учился и в Мадриде, и в Вене, а значит, европейскую музыку знал. Композитор Ариэль Рамирес.
Кантата 1964 года Ариэля Рамиреса «Наше Рождество» о бегстве Марии и Иосифа в Египет и рождении Христа. Сочинение, построенное на мелодиях и ритмах аргентинского фольклора и ставшее в ХХ-м веке невероятно популярным. Главный хит — тема части «Паломничество» — фактически копирует «Песню без слов» Мендельсона. Случайность? Быть может.
После того как «Паломничество» спела любимица публики Мерседес Соса, известность музыки Рамиреса перешагнула границы Латинской Америки. А французы — шансонье Жиль Дрё и поэт Пьер Деланоэ — и вовсе переделали текст, и на место испанскому «a la huella, a la huella» — «след в след» — пришёл французский ассонанс «alouette» — «жаворонок». Так духовная музыка и текст превратились в эстрадный шлягер о любви — при участии звонкого, но не сведущего в человеческих чувствах жаворонка. Песня стала главным хитом 1968 года, а после аранжировки оркестром Поля Мориа — всемирно известной эстрадно-симфонической композицией. Эту музыку знал каждый воспитанный зритель советского телевидения, проявлявший интерес к жизни братьев наших меньших. «В мире животных». А в анамнезе — давно забытая «Песня без слов» Феликса Мендельсона. Ибо у Бога — случайностей не бывает.
