Чехов и Чайковский сочиняют «Бэлу» Лермонтова

Сегодня наш рассказ о том, как не осуществился замысел создания оперы. Роман Михаила Лермонтова «Герой нашего времени» создавался автором с 1838 по 1840-й годы. Публиковался он частями. Глава «Бэла» увидела свет одной из первых, вызвав большой интерес читателей. Особенно жалко было невинно погибшую главную героиню. А через много лет Петр Чайковский задумал написать на этот сюжет оперу. И чтобы либретто сочинил не кто иной, а сам Антон Чехов. С этим предложением и пришел композитор в октябре 1889 года в гости к писателю на Садовую-Кудринскую. И не с пустыми руками, а со своим фотопортретом, на котором была уже сделана дарственная надпись: «А. П. Чехову от пламенного почитателя».

Антон Павлович не скрывал радости, ибо Чайковский был одним из его любимейших композиторов, особенно он ценил оперу «Евгений Онегин». Как отмечали биографы, глубокая реальность изображения, тончайший лиризм, выразительность музыкального языка — всё это было бесконечно близко и Чехову. Одухотворённость, лирика, психологический реализм Чехова в свою очередь созвучны и лирическим сценам Чайковского. Неслучайно, что Чехов украсил свои произведения фрагментами из музыки Чайковского. В частности, в пьесе «Леший» мы слышим арию Ленского за сценой. Мотивы «Евгения Онегина» присутствуют в рассказе «После театра». Звучит музыка Чайковского и в других рассказах Чехова.

В тот октябрьский вечер 1889 года Антон Павлович и Петр Ильич долго разговаривали о музыке и о литературе, обсуждая содержание будущего либретто для оперы «Бэла». Как свидетельствовал Михаил Чехов, голоса в опере уже были распределены следующим образом: Бэла — сопрано, Печорин — баритон, Максим Максимыч — тенор, Казбич — бас. «Только, знаете ли, Антон Павлович, — сказал Чайковский, — чтобы не было процессий с маршами. Откровенно говоря, не люблю я маршей».

После этой встречи Чехов писал: «Очень, очень тронут, дорогой Петр Ильич, и бесконечно благодарю Вас. Посылаю Вам и фотографию, и книги, и послал бы даже солнце, если бы оно принадлежало мне. Позвольте пребыть сердечно преданным». Горько сознавать, что Чехову и Чайковскому не суждено было поработать над оперой вместе — как много потеряла русская культура!