Табула двадцать девятая. Последний земной приют

Выпуск 29
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Середина прошлого века, Лейпциг. Жарким июльским днём из поезда выходит грузная темноволосая женщина. Это пианистка Мария Юдина. Она снимает обувь и медленно бредёт босиком по городу, ещё не залечившему раны Второй мировой. Её путь недолог — около полутора километров. Мимо сгоревшей Старой биржи, разрушенного памятника Гёте, погребка Ауэрбаха, где Мефистофель соблазнял Фауста, и вот она — легендарная Томаскирхе. Место, намоленное в буквальном смысле: 27 лет подряд Иоганн Себастьян Бах служил здесь кантором. И здесь обрёл последний земной приют.
Табула двадцать девятая. Последний земной приют
А первый — безымянный, на городском кладбище рядом с собором Святого Николая — почти полтора века не интересовал никого. Ни мэрию города, ни музыкантов, ни Баховское общество. Засуетились лишь в конце 19 столетия, когда началась реконструкция храма и погоста. Поиск ограничили южной частью кладбища, и главной приметой стал… дубовый гроб. О нём, якобы, остались записи могильщиков в погребальных книгах. В результате колоссальных «раскопок» нашлось три дубовых гроба.
В одном останки были сильно деформированы, и обследовать их не смогли. В другом обнаружили женщину, а вот третий… Когда сделали бронзовый слепок черепа, потом его реконструкцию и мраморный бюст, то оказалось, что он очень похож на прижизненный портрет Баха, единственный атрибутированный. Доверять результатам такого «исследования» или нет — дело каждого, но благодаря ему появилась могила под номером два: там же, на погосте собора Святого Николая, но с памятной доской. Во время Второй мировой войны этот собор разбомбили, саркофаг перенесли в Томаскирхе, и круг замкнулся.
Последнее земное место приписки Баха с годами превратилось в Мекку: хоровые коллективы, дирижёры, органисты стоят в очереди за право выступать здесь, а меломаны и любопытные туристы — за возможность хотя бы издали увидеть место третьего захоронения композитора. Близко — не получится, потому что могила уже давно огорожена со всех сторон. Это скромная чугунная плита, вмонтированная в пол напротив органа, почти в центре Томаскирхе. На ней надпись: Иоганн Себастьян Бах, 1685 — 1750. И всё. От этого становится немного грустно…
Но если повезёт, и лучик солнца вдруг проникнет в храм, то оживут витражи в огромных арочных окнах. На одном из них — Бах, важный пожилой господин в нелепом парике, с двойным подбородком и суровым взглядом. Такой он лишь в пасмурные дни, а в солнечные — яркие цветные стёклышки творят чудеса: взгляд композитора становится добрее, в уголках губ появляются ямочки, и кажется, что старый капельмейстер улыбается. Кто-кто, а уж он-то точно знал: «Мы приходим в этот мир и уходим из него живые. Но умерев, остаёмся навечно…»

Последние выпуски программы

Табула тридцать вторая. «Страсти по Матфею»

Сегодня мы изучили «Страсти по Матфею» буквально по тактам, но сакральный смысл шедевра остаётся тайной.

Табула тридцать первая. Пьеса в стиле фэнтези

Бах прожил жизнь обычного церковного кантора: никуда не торопился, делал то, что должно и в результате стал первым навсегда.

Табула тридцатая. Музыкальное приношение

«Всемилостивейший король! В глубочайшей покорности посвящаю Вашему величеству „Музыкальное приношение“», — напишет Бах в предисловии к сборнику полифонических головоломок.

Поиск по сайту