Прощание с «вождем народов»
17 августа 2012
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Рихтер часто расстраивался из-за газетчиков. «Обо мне часто пишут такие небылицы, такую чушь — зачем?! — недоумевал он. — Кто это все выдумывает?.. И, кажется, что они знают такие подробности, что просто замираешь в изумлении и ужасе…»
«Биография, — размышлял Святослав Теофилович, — это самое низкое. Бульвар. Окружающая действительность — еще ниже. Вы хорошо знаете биографию Брамса? Что долго преследовал Клару, а еще что? А биографию Франка? Они совершенно выдыхаются в музыке, от жизни им нужно замкнуться. Вы можете себе представить Шуберта с телефонной трубкой? Я не хочу, чтобы обо мне говорили: „Вчера с дядь Славочкой смотрел „последние известия“.
Должно быть больше тумана. Вы же не знаете, был Шекспир или не был? Мне, например, все равно. Важно, что есть текст, а какое имя — отчество… Я это, конечно, не для сравнения. Просто важно, чтобы занавес был опущен…»
«Хорошо темперированный клавир. Том II»,
Прелюдия № 16, Соль минор. В один день умерли Прокофьев и Сталин. Я вылетел из Тбилиси в Москву — самолет был завален венками. Один венок упал на меня.
В Сухуми мы застряли. Небывалый снег сыпал на черные пальмы и Черное море.
Фуга. Говорили, что я играл длиннющую фугу на похоронах Сталина. Может быть, эту? Вроде как мой протест. И что публика начала свистеть. Но этого же не могло быть! Вы только представьте: свистеть на похоронах Сталина!
Мне эта фуга напоминает кладбище колоколов. В Одессе я видел, как рушили один, другой… Но таких свалок, как в Германии, нигде не видел. Мне показывали фотографию, сделанную с вертолета: футбольное поле, усеянное колоколами. Кажется, Геринг распорядился оставить на всю Германию десять колоколов. Остальные на переплавку!
