Почти революционер, почти гуру, почти герой своего времени Александр Скрябин стал знаковой фигурой лишь в конце пути. Проживи еще два года, оказался бы в Стране Советов и, наверное, очень удивился, узнав, что его назначили «революционным буревестником».
Последние годы композитор жил «Мистерией» — грандиозным действом, которое уничтожит мир. Погибель обещала много приятностей.
«Поэма огня» ещё до премьеры стала сенсацией: огромный оркестр с расширенной медью, а ещё загадочный Luce — партия света, выписанная в партитуре.
После премьеры в 1909 году в Москве и Петербурге Скрябина открыто станут называть сумасшедшим, или как тогда говорили, «трёхнутым». Но его это уже не заденет.
Почти погодки, Рахманинов и Скрябин были не похожи во всём. Оба амбициозны, но у Скрябина по-женски изящные руки, в отличие от огромных рахманиновских, которым всё подвластно.
Даже в 21-м веке многие воспринимают эту грандиозную музыку, рассчитанную с математической точностью, как насилие над духом.
Он был самым талантливым из детей — сочинял музыку, писал стихи, рисовал. Мечтательный, тихий, хрупкий, с каждым годом всё больше был похож на отца.
У Скрябина осталось семеро детей. Четверо — от законной жены, пианистки Веры Исакович и трое от гражданского брака с ученицей Татьяной Шлёцер.
Шуринька ещё в юности назначил себя первым пианистом, забыв об изящных маленьких руках, не позволявших играть значительную часть репертуара, и ногах, которые едва доставали до педалей.
