Целомудренность в театральных постановках

Мне кажется, это не столько вопрос к театру, сколько вопрос к обществу, потому что стандарты нравственности, в том числе целомудрия, устанавливает социум. Мало того, понятие это не только во времени меняется, оно ещё внутри времени является предметом дискуссии.

Есть экстремальные позиции: с одной стороны — «всё должно быть как при бабушке»; а с другой — «нет, всё должно быть как не при бабушке, а как послезавтра». И бедное общество разрывается, оно и в будущее не успевает, и назад в «бабушкин сундук» ему уже не очень хочется.

Мало того, в этом откатывании назад есть огромная проблема, потому что прошлое все представляют по собственному разумению: это зависит от семьи, в которой ты вырос, места, в котором прошло твоё детство, окружения.

В театре это тоже сложнейшая история, потому что театр, как любой художественный процесс, должен быть чуть-чуть опережать время. Просто для того, чтобы двигаться вперёд и развиваться. Все рассказы о том, что театр должен быть как музей, и придя сегодня, ты должен увидеть спектакль, каким он ставился и шёл 50 лет назад, — это абсурдное требование, потому что ни на сцене, ни в зале нет ни одного человека, который в то время находился в сознательном возрасте. И меня всегда интересует, а почему тогда вы все сидите со смартфонами, в современной одежде, приехали на современных автомобилях, и у вас дома современные мониторы, посудомоечные машины. Этого всего не было в вашем любимом времени «50 лет назад». Почему вы всё время хотите, чтобы именно опера и балет не двигались, не развивались? Как вы себе это представляете?

Но тем не менее, буду себе противоречить: понятие целомудрия существует, потому что каждое время создаёт свой стандарт целомудрия или, наоборот, распущенности, и поощряет либо одно, либо другое.

Условно говоря, мои любимые 50-е и 60-е, мини-юбки, свободные отношения от Мэрилин Монро до Брижит Бардо — это трансформация представления о том, что есть женщина на сцене, на экране, в жизни. И понятно, что, наверное, для хранителей-традиционалистов была катастрофа, рушился привычный мир. Но мир развивался, он двигался туда, куда он двигался.

Поэтому мне кажется, что это очень тонкая, хрупкая материя, очень тонкий канат, по которому идут режиссёр, театр, спектакль и актёры.