Партитура жизни: Гаврилин
Ведущий
Табула одиннадцатая. Гениальный двоечник
Серое ленинградское небо заплакало проливным дождём. Валерий Гаврилин по пути из консерватории до дома насквозь промочил единственные ботинки. Их поставили сушиться в духовку. За ночь они скукожились и стали напоминать игрушечные кораблики.
Табула десятая. Скажи мне, кто твой друг
В буфете Союза композиторов за чашкой дефицитного индийского чая «со слоном» и ванильными булочками по 9 копеек представители самой гуманной профессии сломали немало копий, обсуждая творчество своих коллег. Валерий Гаврилин не любил кулуарных «разборок». Но однажды случайно узнал, что его и Свиридова назвали «отсталой деревенщиной».
Табула девятая. Сотвори себе кумира
Прозвище «очкарик» в советской школе считалось самым обидным. Валера Гаврилин долго не хотел проверять зрение, пока не смирился с тем, что безнадёжно близорук. С комплексом расстался, когда узнал от однокурсников по музыкальному интернату, что похожие окуляры носил живой классик советской музыки Дмитрий Шостакович.
Табула восьмая. Близкие люди
К невзрачной многоэтажке в одном из спальных районов Ленинграда подъехала полуторка, доверху забитая мебелью и тюками. В кузове, широко улыбаясь, восседал Валерий Гаврилин. Новоиспечённый член Союза композиторов получил первую в своей жизни отдельную квартиру.
Табула седьмая. Первая учительница
В вологодском детском доме ЧП: пропал один из воспитанников, 11-летний Валера Гаврилин. Его искали «всем миром», пока не обнаружили притаившимся за горой стульев в актовом зале. Выбравшись из своего укрытия, мальчик признался, что хотел послушать красивую музыку, которую здесь обычно играла концертмейстер хорового класса.
Табула шестая. «Детский» Гейне
В самой читающей стране мира художественные книги можно было купить только по знакомству или с переплатой. Валерий Гаврилин тратил все свои скромные сбережения на издания русских и зарубежных классиков. Домашняя библиотека родилась из старенького томика стихов Гейне, любимого автора ещё с детства.
Табула пятая. Реликтовые яблони
В затерявшуюся на просторах Вологодчины деревеньку Перхурьево после Великой Отечественной войны вернулся лишь один солдат, да и то калека. Вдовы взвалили на себя тяжёлую мужицкую работу, но прокормить семьи всё равно не удавалось: голод и нищета ходили по пятам за старыми и малыми.
Табула четвёртая. Раз-два-три, раз
В вологодском детском доме вечер танцев. Девочки в накрахмаленных платьицах и мальчики в отутюженных брючках кружат в вальсе по начищенному до блеска паркету актового зала. Валера Гаврилин одиноко стоит в углу и украдкой разглядывает одноклассниц, весело щебечущих у окна в ожидании кавалеров.
Табула третья. Безотцовщина
Бережно сохранённый семейный альбом может рассказать о близких людях гораздо больше, чем увесистые биографии и объёмные мемуары. Из единственного взгляда на фото вырастает удивительная история. Гостившая однажды в доме Гаврилиных родственница, увидев снимок композитора, сидящего на стуле с книгой, воскликнула: «Прям копия своего отца!».