Критики

Музыка Бетховена не оставляла современников равнодушными. Чаще всего она вызывала крайние эмоции: либо неприятие и отторжение, либо восторг и поклонение.

Впервые слово «гений» по отношению к Бетховену использовал его учитель Кристиан Готлоб Неефе, анонсируя издание клавирных сонат своего ученика. Позже эта оценка стала стандартной и кочевала из одной рецензии в другую.

Ну, а противники композитора обвиняли его в разрушении норм, традиций и границ музыкального искусства.

«Крейцерову сонату» упрекали в том, что она провоцирует «художественный терроризм», в «Героической симфонии» слышали «необузданную погоню за оригинальностью». Отзыв на «Аппассионату» гласил: «Бетховен вновь выпустил на свободу целый сонм злых духов». Финал 9-й симфонии называли шабашем адских сил: «Кажется, будто духи преисподней учинили праздник надругательства над всем, что среди людей считается радостью. С гигантской мощью наступает грозное полчище, разбивая вдребезги человеческие сердца и яростно уничтожая „искру Божью“ своими дикими завываниями и чудовищными издёвками».

После серии концертов в одном из венских дворцов сочинения Бетховена обвинили в «отсутствии благородной красоты и чрезмерно изобильном нагромождении идей». Правда, критик смягчил суждение, сравнив музыку с неогранёнными бриллиантами. Часто композитора упрекали в том, что его произведения слишком длинны, сложны и затянуты — в этом обвиняли даже предельно концентрированную 5-ю симфонию.

Сегодня невозможно без улыбки читать отзыв на 10-й струнный квартет. Шокированный трагизмом сочинения, рецензент решил напомнить композитору о жанровых рамках: «Квартет — это не тот род музыки, в котором надлежит выражать скорбь по усопшим или выражать отчаяние; напротив, он должен радовать слух добродетельно-мирной игрой воображения».

Всё это позволило Бетховену презрительно называть критиков «писаками».

Однако будем справедливы: при всем радикализме музыки композитора ее поклонники преобладали над противниками.

Первый же бетховенский бенефис в апреле 1800 года, когда композитору не было еще и 30-ти лет, был признан самым выдающимся событием музыкального сезона. В отзыве на премьеру оратории «Христос на Масличной горе» было сказано: «Бетховен со временем сможет совершить революцию в музыке, как ранее Моцарт. К этой цели он идёт огромными шагами». Рецензенты отмечали, что дни премьер сочинений Бетховена войдут в историю австрийского искусства.

Образцом глубокого понимания сути бетховенской музыки стала рецензия на 32-ю фортепианную сонату Адольфа Бернхарда Маркса, только начинавшего карьеру критика. Она построена как диалог: опытный рецензент видит в сонате лишь нагромождения и хаос, а восторженный юноша слышит в первой части описание страдальческой жизни Бетховена, а во второй — его смерть и погребение. «Но ведь Бетховен жив!» — возражает умудренный критик. Юноша отвечает: физическое существование ни при чем, гений способен быть провидцем.

Композитор читал статью Маркса и проникся к нему уважением и симпатией.

В итоге Бетховен добился не только славы, но и признания критиков. И не случайно в числе людей, подписавших в последние годы жизни композитора знаменитое воззвание к нему продолжить музыкальную деятельность, были и влиятельные журналисты.