О погремушках чужих наречий

«Мы любим Муз чужих игрушки, Чужих наречий погремушки…» — эта мысль Пушкина и сегодня актуальна.

В 1990-е в русскую речь влилась бурная река заимствований, главным образом — американизмов, и образовался «рунглиш». Предприниматели-кооператоры уступили место бизнесменам, парикмахеры и маникюрши — стилистам, уборщицы стали гордо называть себя клининг-менеджерами. Не все заимствования прижились: мерчендайзеров, оставшихся в номенклатуре профессий, из речи вытеснили «продажники», — с ними и проще, и понятнее, как общаться. В активный словарь попали ваучеры. Кто-то менял их на заводы, фабрики и доли в бизнесе. А большинство имело дело с ваучерами туристическими. Их предъявляли на ресепшен в отелях (стойки администраторов в гостиницах резко ушли в небытие). А ведь было уже слово, заимствованное раньше: рецепция. И им пользовались, к примеру, Василий Аксенов, Александр Кабаков.

Впрочем, считают филологи, во времена Петра I, когда страна в срочном порядке училась говорить по-немецки и по-голландски — чтобы ориентироваться в петровских новшествах, было едва ли не хуже. И уже в середине XVIII века лучшие умы России беспокоились о чистоте родной речи.

Татищев, автор «Истории российской» и не последний в государстве человек, нашел виноватых: «чужестранные слова» в русскую речь «наиболее самохвальные и никакого языка не знающие секретари и подьячие мешают». Так и сегодня: «рунглиш» процветает в офисах, где клерки, чувствуя себя гражданами мира, «проОКивают» договоры и «проПУШивают» клиентов, — нет бы согласовать первые и подтолкнуть к выгодной сделке вторых!

При Петре I иноземные словечки стали не только ключом к знаниям, но и пропуском в высшее общество. Как же выражались «стиляги» того времени! «Сударыня, я вас адорирую! — Ах, сударь… Я этого не меритирую…» — сей галантный диалог «подслушал» Сумароков. Почему бы сразу не сказать, что обожатель даме незаслуженно льстит?

А не изящно. И не статусно. «Как европейское поставить в параллель С национальным — странно что-то! Ну как перевести мадам и мадмуазель? Ужли сударыня!» — так, кажется, было у Грибоедова?

Без заимствований не обходится ни один язык: любой народ осваивает язык соседей, с которыми налаживает контакты и торговлю, новые слова приходят с новшествами и изобретениями, иные помогают назвать то, что в родном языке не имело особого обозначения. А есть и такие заимствования, которые настолько уже обрусели, что кажутся родными, исконными.

Так что ничего страшного в заимствованиях нет. Если они не ведут себя как захватчики, изгоняя из обихода точные, яркие, нужные, ни в чем не уступающие «импортным» родные слова.