Зачем переносить время действия в спектакле?

Давайте вспомним, что в античности древние боги выходили на сцену в современных древним грекам туниках. А потом, в эпоху барокко, эти же древние боги выходили на сцену в камзолах и кринолинах. Это и был современный тогда театр. Поэтому, когда сейчас требуется, чтобы обязательно в античной трагедии все ходили в тогах, а в барочном спектакле — в кринолинах, это ерунда, потому что в современном театре актёры вполне могут ходить в современной одежде, так же как это было на протяжении всей истории театра.

Но не это главное. Это внешняя форма. Режиссёры переносят действие во времени не потому, что они не могут уговорить художника нарисовать исторический костюм. Вопрос в том, что этим переносом мы пытаемся преодолеть тот временной и культурный барьер, который возникает между сценой и зрительным залом, если действие происходит в эпоху, которая нынешнему зрителю неинтересна, незнакома. Ничего хуже для режиссёра, чем вежливо присутствующий или вежливо спящий зал, я представить себе не могу. И лучше в зале будет лёгкое раздражение, переходящее в бурное возмущение, но при этом эмоциональность, нежели сладкое тихое сопение уснувшего зала.

Театр вообще про здесь и сейчас, про эмоциональный контакт сцены и зрителя. Мы можем рассказывать истории из XVI века, из XVII века, из XVIII века. Но вряд ли всё-таки судьба этих людей сильно нас тронет. Мы будем относиться к ним как к ряженым в париках и кринолинах. Но когда мы узнаём в них себя, мы начинаем сопереживать.

Я помню то возмущение, которое вызвал фильм База Лурмана «Ромео + Джульетта», перенёсший действие знаменитой шекспировской пьесы в современность. И я помню тот восторг, с которым я смотрел самое начало: взрыв на бензоколонке, эти машины и эти новости, и вдруг — этот текст, который, конечно, мы все обожаем и почитаем, но он вдруг запульсировал сегодняшним днём.

Это не руководство к действию. Я видел множество спектаклей, в которых этот перенос выглядит просто глупейшим образом. Это тончайший, практически нейрохирургический процесс пришивания разных времён друг к другу и нахождения болевых точек, на которые среагирует сегодня зритель, потому что зритель не сопереживающий — это зритель не состоявшийся в театре.