Табула двадцатая. Не называйте меня великим

Старая пластинка. Потрескивания, шорохи времени и голос божественной Нинон Валлен. Автор музыки, услышав эту запись, наверное, перевернулся бы в гробу. Он всегда требовал неукоснительного соблюдения ремарок и со скандалами шёл на уступки. А тут арию, предназначенную тенору, поёт сопрано! И причина не в том, что знаменитость хотела удивить публику. Просто на Западе в первой половине XX века не знали, откуда эта мелодия. Для них она была просто «Индусской песней», хитом композитора Римского-Корсакова.

Прошли десятилетия, наступил новый век, но с тех пор мало что изменилось. Маэстро так и остался для европейцев автором четырёх оркестровых шлягеров: «Шехеразады», «Испанского каприччио», «Светлого праздника» и «Полёта шмеля». Пятый — та самая песня Индийского гостя. Камерные сочинения для иностранцев — примитивны. Из 15 опер ставят «Кащея Бессмертного» и «Золотого Петушка», остальные для крупных театров не интересны. Лишь изредка они появляются на небольших сценах с пометкой «редкость», но ведь мы тоже недооцениваем вокальную музыку Берлиоза и Гуно, Форе и Массне и много чего ещё.

Но с Римским-Корсаковым — особый случай. Тамошние исследователи всё время сопоставляют его с Мусоргским. Один — икона стиля, романтик с ореолом мученика. Другой — успешный буржуа, посягнувший на творчество Мусорянина: сокращал, редактировал, дописывал, и нет ему прощенья. А что же мы.

По большей части отмалчиваемся, ведь на родине Николай Андреевич никогда не был камертоном гениальности, как Чайковский, Рахманинов и тот же Мусоргский. В начале XX века гуру Стасов удивился, что Римский-Корсаков пользуется «громадною репутациею не только в Западной Европе, но даже у нас, в своём отечестве». Вот это «даже» дорогого стоит, ведь если добавить пинки критиков, получится картина безрадостная: «чудовищная оргия звуков, дилетантизм и никакой заботы о мысли…», — писали в газетах, — «хочется отвернуться от песен и плясок пьяных мужиков, от трепаков, от всей банальной простонародности».

В советское время «битьё» продолжалось: сначала за консерватизм, потом за модернизм и пропаганду религии. Постановка запрещённой оперы «Сказание о невидимом граде Китеже» в начале 80-х закончилась скандалом. А сейчас далеко не каждому театру под силу ставить затратные, требующие уникальных голосов оперы композитора. Скромного гения, который никогда себя гением не считал: «прошу Вас, не называйте меня великим, если уж Вам так нужно — не лишенным таланта, а лучше просто — Римский-Корсаков».