Табула восемнадцатая. Кто мы?

Вопрос знатокам: какая знаменитая русская опера начинается со сцены доноса? И это не режиссёрская «фишка», а задумка композитора, который сам написал либретто. Если ещё не догадались, то музыка вам в помощь.

«Рассвет на Москве-реке». Услышав его хотя бы раз, уже не забыть. Это вступление к «Хованщине» — одной из вершин национальной оперы. Она открывается сценой, в которой Подьячий под диктовку боярина Шакловитого строчит анонимку на Ивана Хованского, начальника стрельцов. Того, чьим именем назовут путч в конце 17 века. Один из самых острых и переломных моментов русской истории Мусоргский перевёл на язык музыки и поднял на такую высоту, что теперь о нём знают меломаны всего мира. В общих чертах, конечно, но представляют, почему стрельцы начали бунт и захватили Кремль, как с мятежом связаны старообрядцы, и откуда взялся старец Досифей.

Разобраться во всём непросто. Это не хроника смутного времени, а препарирование национального менталитета. Чтобы понять, кто мы, Мусоргский соединил вымышленных персонажей с реальными, а фантазию — с историей. Так родилась истина, от которой перехватывает горло и мурашки по телу. Несломленные раскольники во имя веры сжигают себя на костре, мятежный воевода оказывается предателем и трусом, стрельцы, утопившие Москву в крови, покорно идут на казнь, а страсть превращается в ненависть.

Как закоренелый холостяк Мусоргский смог не только понять Марфу, но и описать ужас и отчаяние отвергнутой женщины? От песни про Младёшеньку к гаданию на воде и страшному концу — «отпеванию любовью» перед тем, как шагнуть в огонь.

Композитор гордился этой сценой, её с успехом исполняли в концертах, но автографа не сохранилось. Да и сама опера осталась неоконченной. На свой вкус её завершали Римский-Корсаков, Шостакович, Равель и Стравинский. Каждый сделал оркестровку, купировал или расширил партитуру, но в любой редакции это была глыба планетарного масштаба: протяжённость 3-4 часа, почти два десятка действующих лиц, масса хоровых сцен, бесконечные речитативы и запредельный накал страстей.

«Хованщина» предвосхитила ужасы 20 века, но современники автора вынесли свой приговор: «Ни кожи, ни рожи». Они не поняли, что музыка эта не о красоте, она — о правде. Хочешь знать, какие мы? Слушай «Хованщину». «Если думаешь, что ушли вперёд — врёшь, там же. Бумага, книга ушла — а мы там же». Это сказал Мусоргский за несколько лет до смерти, и дело каждого верить ему или нет.