Табула четырнадцатая. Муза

Страстная, порочная, свободная от одежды и любых предрассудков. О ней грезят мужчины, и вдруг: какая гадость «Саломея» Рихарда Штрауса! Даже «тело болит от таких звуков!», — негодует композитор, который во время культа чувственности предложил миру идеал женщины по-русски: девичья чистота вместо соблазнительности.

Морская царевна из оперы «Садко» — один из портретов Прекрасной дамы Римского-Корсакова. Её кристальную непорочность и хрупкость он собирал по крупицам: от Ольги в «Псковитянке» до Снегурочки. А когда увидел оживший образ на сцене театра Мамонтова, понял, что нашёл свою Музу. Это Надежда Забела-Врубель. Современники сначала влюблялись в «хрустальный» голос, а потом в его хозяйку. Не выдержал даже сухарь Римский-Корсаков: «Когда слушаю Вас, сентиментальные мысли приходят в голову…», а вместе с ними и творческий подъём. Отныне он будет писать для Наденьки все свои оперы, одну за другой, и признается: «Я уже без этого не могу…»

Без чего? Без главных лирико-колоратурных партий в центре оперной конструкции или без встреч с ней — своей музой? Без репетиций, спектаклей, посиделок в её московском доме, без атмосферы, которая там царит? Певица и её муж, художник Михаил Врубель, боготворят композитора. Врубель оформляет постановки его опер, ходит на все спектакли жены («Садко» видел почти 90 раз!). Однажды напишет картину, которая навсегда соединит их имена и взорвёт вернисажи. На ней певица в костюме Царевны-Лебедь из оперы «Сказка о царе Салтане»: сиреневатые холодные тона, взмах крыльев таинственной полуженщины-полуптицы, её огромные очи, а в них слезинки. Или только кажется?

Уже тогда родилась легенда, что это портрет жены. Но он совсем не похож на фото певицы, разве что брови вразлёт. Глазау примадонны, хоть ишироко поставлены, но небольшие, щёки округлые, нос совсем другой, а вокруг лба смешные завитушки волос. Такую на улице даже не заметишь: маленькая, невзрачная худышка, слегка чопорная, уже не юная, да к тому же близорукая. В быту никогда не расстаётся с лорнетом, а на сцене без него ничего не видит. «Скованная», — корят журналисты.

И это та самая Прекрасная дама, к которой ревновала жена композитора? Это её образ гений тиражировал из оперы в оперу, обрекая себя на обвинения в монотонности? Это она исполнила главные женские партии едва ли не в половине его шедевров, включая «Царскую невесту», «Майскую ночь» и даже «Кощея Бессмертного»? Да, она. Просто однажды мастер пленился нежностью и чистотой свирельного голоса и навсегда назначил его обладательницу своей Музой.