«Бориску на царство?»

«Октября 12 поутру, спозаранку мы ожидали Пушкина. В 12 часов он является. Какое действие произвело на всех нас чтение „Бориса Годунова“, передать невозможно… Кровь приходит в движение при одном воспоминании. Первые явления поэмы были выслушаны тихо и спокойно или, лучше сказать, в каком-то недоумении. Но чем дальше, тем ощущения усиливались. Сцена летописателя с Григорием всех ошеломила. Мне показалось, что мой родной и любезный Нестор встал из могилы и говорит устами Пимена, мне послышался живой голос русского древнего летописца. А когда Пушкин дошел до рассказа Пимена о посещении Кириллова монастыря Иоанном Грозным, о молитве иноков „да ниспошлет Господь покой его душе страдающей и бурной“, мы просто все как будто обеспамятели. Кого бросало в жар, кого в озноб. Волосы поднимались дыбом. Не стало сил воздерживаться. Кто вдруг вскочит с места, кто вскрикнет. То молчание, то взрыв восклицаний…». Так эмоционально вспоминал Михаил Погодин о чтении Пушкиным трагедии «Борис Годунов» осенью 1826 года в Москве.

Пушкин был гениальным чтецом, никто кроме него не читал так его произведения. Впрочем, окажись в тот момент в числе слушателей Модест Мусоргский, он бы рассказал об этом по-другому, как композитор, увидевший в поэме «Борис Годунов» прекрасный литературный мотив для будущей оперы. Впрочем, трагедия послужила ему еще и историческим сюжетом для либретто, ибо в данном случае, создавая своего «Бориса Годунова», Пушкин выступал и в роли историка. И неудивительно, что поэму — а именно так называли в 19 веке — он посвятил памяти Николая Карамзина. А Мусоргский объяснял так: «Я разумею народ как великую личность, одушевлённую единой идеей. Это моя задача. Я попытался решить её в опере». В том числе и по этой причине в 1869 году Дирекция императорских театров не приняла оперу: вероятно, слишком много было в либретто «народа». А ведь это и был главный персонаж и поэмы, и оперы. Недаром Пушкин пишет: «Народ безмолвствует». Несмотря на изменения, внесенные Мусоргским, и вторая редакция оперы также была отклонена. Премьера прошла лишь в 1874 году в Мариинском театре.