Николай Гоголь: сначала литература, а затем кулинария

«Третьего числа, часа за два до обеда, вдруг прибегает к нам Гоголь, вытаскивает из карманов макароны, сыр пармезан и даже сливочное масло и просит, чтоб призвали повара и растолковали ему, как сварить макароны…», — так вспоминал Сергей Аксаков. О любви Николая Васильевича Гоголя к итальянским макаронам в России ходили легенды — дескать, после возвращения с Аппенинского полуострова он кроме них есть ничего не может. Так полюбил Италию — как вторую родину! А Рим ему, якобы, милее Петербурга и Москвы.

А Николай Васильевич просто хотел научить своих русских друзей и знакомых варить макароны так, как предпочитают итальянцы –«аль денте». И потому в тот день, проведенный у Аксаковых, Гоголь велел повару подать макароны немного недоваренными. И затем сам принялся готовить: «Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью, и в то же время с аккуратностью, положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать».

Очевидцы были удивлены: великий писатель на их глазах перевоплотился в повара, да еще какого! Ведь итальянские кулинары еще и большие артисты, процесс приготовления блюд у них сродни концертному номеру, который можно показывать со сцены. Нельзя сказать, что участники того обеда по достоинству оценили приготовленные Николаем Васильевичем макароны: кому-то они показались жестковатыми, кому-то слишком острыми. В восторге был лишь один Гоголь — он вновь будто на полчаса оказался в любимой Италии.

У кого бы из друзей ни гостил писатель, всех он пытался пристрастить к макаронам. И почти всегда готовил их сам, никому не доверяя. Вот и сын историка Михаила Погодина запомнил, как Гоголь, бывало, требует себе большую миску и, с искусством истинного гастронома, начинает «перебирать по макаронке». А затем «опустит в дымящуюся миску сливочного масла, тертого сыру, перетрясет все вместе и, открыв крышку, с какой-то особенно веселой улыбкой, обведя глазами всех сидящих за столом, воскликнет: „Ну, теперь ратуйте, люди“. Что можно перевести сегодня не иначе как „Давайте помогайте есть макароны!“. А еще великий русский писатель любил вязать на спицах. Но это уже другая история.