Агнец пламенный

Москва, середина марта 1911 года. На углу Охотного Ряда и Большой Дмитровки, в переполненном зале Благородного собрания закончилась самая ожидаемая премьера года — поэма Скрябина «Прометей». Эмансипированная публика эпохи модерна не стесняется эмоций: рыдает, визжит, аплодирует и бросает на сцену всё, что под рукой — апельсины, цветы, лорнеты, платки… Коллективный экстаз продолжается почти полчаса!

«Поэма огня» ещё до премьеры стала сенсацией: огромный оркестр с расширенной медью — 8 труб вместо двух 5 тромбонов вместо трёх, усиленный хор, виртуозное фортепиано, а ещё загадочный Luce — партия света, выписанная в партитуре.

Счастливчики уже видели на скрябинских «квартирниках» большой деревянный круг с мигающими лампочками — прообраз нашего светодиодного прожектора для дискотек. Собрал его по эскизам композитора знакомый физик. 12 нот — 12 цветов: до — красный, соль — оранжевый, ре — жёлтый и далее по квинтовому кругу и солнечному спектру. Помните? «Каждый охотник желает знать…» Потом идут смешанные цвета. При жизни автора концертный вариант аппаратуры так и не сделали, зато после смерти началась гонка технологий. Но до сих пор результаты напоминают скорее инсталляции Жана Мишеля Жарра, а ведь гуру задумывал явно не это.

Имя Скрябина в то время уже стало заклинанием. Он — бог и «мессия» — начал готовиться к последней Мистерии, после которой не останется никого. Под реализацию замысла брал у Кусевицкого по несколько тысяч долларов в год — огромные по тем временам деньги.

«Прометей» был началом пути к аннигиляции, священной Сомой. Послушал — изменил сознание. Оказалось, только в теории, но композитора это нисколько не расстраивало. После премьеры Поэмы отправился с друзьями в ресторан, много и вкусно ел, пил и говорил, как всегда об экстазе. Он нашел-таки лучезарную гармонию, которая отображает идею света. Это «прометеев аккорд». Из него рождаются созвучия, мотивы, вихревые потоки ритмики. И в финале неистовый хор и оглушительный, разрывающий уши оркестр сливаются в едином звуковом кластере. Огонь пожирает всех и вся.

Что остается в душе? На этот вопрос не ответили до сих пор, хотя яростные споры о торжестве Люцифера в поэме «Прометей» остались в далёком прошлом.