Постановка оперы Бенджамина Бриттена «Сон в летнюю ночь» в 1965 году стала нерядовым событием в истории Большого театра. Режиссером выступил Борис Покровский, автором сценографии — Николай Бенуа, дирижировал оперой Геннадий Рождественский. Как же это вообще стало возможным, чтобы в Большом театре поставили Бриттена? Не стоит обольщаться, премьере предшествовала генеральная репетиция, на которую пожаловала сама Екатерина Фурцева, советский министр культуры. Что-то такое опасное она почуяла, при этом ничего не смысля ни в музыке, ни в оперной режиссуре. Фурцева донимала постановщиков своими дилетантскими вопросами: «А что это за произведение? А в чем ценность именно этой оперы?». Находчивый директор театра Михаил Чулаки попытался было завуалировать свой ответ, рассказывая про «необычайно прекрасные декорации (Бенуа!), про сказочную постановку (Покровский!) — с туманами, радугами, эльфами, играющими на свистульках…».
Но Фурцева не унималась, ей было не до свистулек. Наконец, музыку Бриттена она обозвала нехорошим словом. Еле-еле выдержав всю репетицию, министр культуры спросила: «Скажите, а эта опера ставится в других крупных театрах мира?» — «Конечно, Екатерина Алексеевна!» — «Ладно, ставьте! Раз во всем мире идет, пускай и у нас тоже!». А Геннадий Рождественский остался верен самому себе, он организовал еще и выставку, посвященную композитору Бриттену в фойе театра. Выставка и опера пользовались успехом, но однажды дирижера вызвали к кабинет Фурцевой. Геннадий Николаевич вспоминал: «Она упрямо называла меня Геннадием Ивановичем и была настроена грозно: „Что это у вас в Большом театре происходит?“ Далее последовал запрет и на оперу, и на выставку. Госпожа министерша, видимо, забыла проверить, выполнено ли ее указание, и спектакль жил еще несколько месяцев». Так рассказывал Рождественский. А выставку действительно так и не свернули — никто не посмел перечить главному дирижеру Геннадию Николаевичу.
