«Евгений Онегин». Вне интерпретации. Передача первая
- 24 сентября 2009
В соответствии с требованиями РАО, плеер не разрешает останавливать, перематывать или скачивать записи.
Опера «Евгений Онегин» представляет собой шедевр созидательного гения двух выдающихся творцов, символов русского искусства — поэта Александра Сергеевича Пушкина и композитора Петра Ильича Чайковского. Именно ей — этой жемчужине отечественного оперного наследия посвящает Любовь Казарновская свою программу. Однако это не дань восторженного восхищения произведением, а крик души автора…
Любовь Казарновская: «Слыхали ль вы, дорогие друзья, сколько интерпретаций в последнее время оперы „Евгений Онегин“ мы с вами застали? Так вот смысл того, что сегодня будет звучать опера „Евгений Онегин“ именно в том, что мне хочется как исполнительнице партии Татьяны счистить совершенно невероятный нарост, эту плесень, которой обросла эта гениальная опера на слова Александра Сергеевича Пушкина и музыку Петра Ильича Чайковского. Конгениальное совершенно произведение! И сколько же мы сегодня видим интерпретаций — несчастных каких-то, совершенно, как говориться, „не про то“ интерпретаций этого дивного произведения. Так вот мне хотелось сегодня вернуться к первоисточнику и просто поговорить о том, что делает эту оперу абсолютным шедевром…»
Эта программа — своеобразный протест против тех нелепых трансформаций, которые претерпевает опера «Евгений Онегин» сегодня в толкованиях современных режиссеров. Обсуждая последние интерпретации этого произведения, Любовь Казарновская и Роберт Росцик пытаются выявить не только их убогость и несостоятельность, но и оскверняющую сущность. Всем прочим «актуальным» трактовкам они противопоставляют непревзойденную постановку Константина Сергеевича Станиславского.
В мире существует огромное количество версий сценического воплощения оперы «Евгений Онегин», однако лишь некоторые стали такими значимыми вехами оперного искусства, как спектакль великого русского режиссера, реформатора мировой драматической и оперной сцены — Станиславского. Уникальность его — в наивной волшебности сценического воплощения музыки Чайковского и пушкинского стиха. В отличие от множества авангардных версий, где на первое место выходят чисто внешние эффекты, постановка Константина Станиславского позволяет ощутить подлинную глубину и величие русской души. Именно поэтому спектакль всегда молод, современен, созвучен любому времени, любой эпохе…
