«Собачье сердце»

В Малом театре сыграли премьеру «Собачьего сердца». Булгаков, весьма неравнодушно относившийся к понятиям признание и успех, вероятно, был бы вполне доволен тем, что наконец его герои вышли на когда-то императорские подмостки ныне просто академического Малого театра, ложи которого, впрочем, как и в прежние века блещут золотом и алеют темно-красным бархатом.

Надо сказать, что в сознании уже нескольких российских поколений «Собачье сердце» прочно связано с одноименным двухсерийным фильмом Владимира Бортко, а реплики профессора Преображенского и сам его образ — с исполнением Евгения Александровича Евстигнеева.

На сайте Малого театра можно прочитать слова режиссёра Алексея Дубровского о том, что со времени выхода фильма прошло 30 лет, многое изменилось и даже наше отношение к самой затее Преображенского превратить собаку в человека, а затем, когда эксперимент пошел не так, как хотелось — а как хотелось профессору, честно говоря, мы так и не узнаём — вернуть собаку в её первобытное состояние… Кстати, признанный коллегами, на протяжении повести профессор Преображенский ни разу никого из своих пациентов не спасает от смертельного недуга и вообще не лечит, а все его операции и сам медицинский прием, скорее, успешный бизнес с медицинским уклоном. В общем, желание посмотреть на известный сюжет с несколько иной точки зрения представляется вполне оправданным.

Попытка развести нынешнее «Собачье сердце» Малого театра с прежним и всем известным «Собачьим сердцем» — фильмом Владимира Бортко не залаживается с первых минут, даже с первых секунд спектакля, который, как и фильм, начинается звуками завывающего зимнего ветра, затем, как и в фильме из одного конца сцены в другой спешат замерзающие прохожие, появляется собака, Шарик, которого вполне убедительно играет актер Владимир Тяптушкин… Начинается монолог ошпаренного поваром пса. Вооружившись идеей развести свою нынешнюю интерпретацию булгаковской повести с популярной киноверсией, вероятно, надо было подумать об инсценировке, которая бы позволила и по-новому взглянуть на известных героев с их хрестоматийно известными репликами, которые знает даже тот, кто не читал саму повесть и кто даже фильма, возможно, не смотрел. Другое дело: даёт ли такую возможность Булгаков? Возможно ли — в порядке уже не медицинского, а театрального эксперимента — попробовать поставить под сомнение научный и человеческий авторитет Преображенского? Тут Швондер, представитель домкома, персонаж однозначно отрицательный, а профессор Преображенский с его культом обедов за накрытым белой скатертью столом, водкой в графине, правильно разложенными столовыми приборами, — он и вовсе местами предстаёт этаким альтер эго самого Булгакова и уже в этом качестве безальтернативно положительным героем. Так что любая попытка перечитать повесть как-то по-новому обернётся проблемой.

Героем спектакля, как и булгаковской повести, становится профессор в исполнении Василия Ивановича Бочкарёва, вероятно, лучшего и уж точно одного из лучших актеров сегодняшней русской сцены. Каждая секунда его пребывания на сцене насыщена таким количеством подробностей, живой жизни, что даже на первом спектакле удавалось отрешиться от готовности предсказать и подсказать каждое следующее слово. Глядя на Бочкарёва, прощаешь и то, что Преображенский в этом спектакле проходит в квартиру в заснеженном пальто и шапке, чего бы булгаковский профессор с его борьбой за образцовый порядок никогда не позволил, что на глазах у профессора его домработница Зина прячет водку в буфет, не закупоривая графина, — настоящий Преображенский такую бы незамедлительно выгнал из дома… Впрочем, если следить только за жестами и интонациями, за поведением одного только Преображенского-Бочкарева, которому режиссер дает такую важную и так необходимую большому артисту свободу, что спектаклю прощаешь всё, в том числе и копию башни Третьего Интернационала Татлина, во всю высоту сцены Малого театра выстроенную художником спектакля Марией Утробиной, которая никакого отношения ни к этому спектаклю, ни тем более к игре в нём Василия Бочкарёва не имеет. Впрочем, Бочкарёву башня Татлина совсем не мешает.