«Лубянский гримёр»

Новый театр — да, именно так он и называется — Новый театр Эдуарда Боякова, объявивший большие планы на сезон и, как говорится, на ближайшую пятилетку, открылся иммерсивным спектаклем. «Лубянский гримёр», в основе которого — известный рассказ Николая Лескова «Тупейный художник», зрителям старшего поколения действительно известный с детства, поскольку в каком-то виде он в советское время входил в школьную программу. На официальном сайте Нового театра можно заранее прочесть, что публике предстоит стать свидетелем спектакля про ужасы крепостничества и бесправных актеров, про святость и пороки крепостного театра. На самом деле каждому зрителю здесь предлагается два зрелища. Первое — уже упомянутый сюжет из жизни крепостного театра, иммерсивный спектакль, по-русски, говоря — бродилка, когда каждая следующая сцена разворачивается в новом пространстве. Второе — это путешествие по сумрачным залам усадьбы Салтыковых-Чертковых на Мясницкой, знаменитому московскому особняку, неплохо сохранившемуся, а главное — благодаря продуманному театральному освещению — ставшему подходящей площадкой для эффектного начала нового театрального дела.

Эдуард Бояков — личность в театре не просто известная. Именно он создал когда-то фестиваль и премию «Золотая маска» в том виде, в каком она существует вот уже четверть века, причем не как источник нынешних регулярных скандальных сюжетов, а как модель. После «Маски» Бояков придумал театр «Практика» — как площадку, где будут ставить современную драматургию, одинаково интересную и олигарху, и студенту, которым — и тем, и другим — будет удобнее, если спектакль начинается не в семь, а в восемь вечера, а длиться недолго — час с хвостиком, максимум — полтора часа, чтобы потом можно было вернуться на работу или поехать дальше — в клуб или домой, готовиться к завтрашним парам. Потом он возглавил МХАТ имени Горького, а потом, то есть теперь — создал Новый театр, куда привел в том числе и тех, с кем успел поработать во МХАТе. В планах Нового театра, кстати, возвращение «Лавра» по роману Евгения Водолазкина, совсем скоро обещают сыграть премьеру мольеровского «Скупого», на стенах, пока было время осмотреть их, путешествуя по особняку, развешаны афиши с анонсами «Вишневого сада». Но начать решили с ныне модного в России иммерсивного жанра.

Станиславскому приписывают слова, что для детей нужно играть так же, как и для взрослых, только гораздо лучше, тоньше, культурнее и совершеннее.

Применительно к иммерсивному театру до сих пор у нас получалось, что в нём можно играть хуже, но это простится, поскольку вместо хорошей игры публике предлагают путешествие по полутемным комнатам, в одной из которых хотя бы одна актриса будет решительно раздета.

При этом в «Лубянском гримере» по мотивам «Тупейного художника» сочиняется сложный сюжет, поскольку актриса крепостного театра, которую можно назвать героиней рассказа Лескова, становится бабушкой Основателя театральной системы, а начинается спектакль и вовсе как экскурсия по особняку, которую начинает вполне сегодняшний экскурсовод, вроде тех, что по выходным рассекают по московским улицам и переулкам с микрофоном на шее и пачкой фотографий тех же улиц 50-ти или столетней давности. В эту сложную конструкцию добавляется представление индийской сцены «Сакунтала», во время которой публика имеет полное право позабыть и про тяготы и лишения крепостных русских артистов, и про мечты Основателя театральной системы, который в первые минуты спектакля на вопрос «Каким будет театр, который ты затеваешь?» отвечает, что знает, каким он не будет: «Он не будет скучным, самовлюбленным и безбожным».

А дальше… Когда за крепостной театр отвечает много лет прослужившая примой в доронинском МХАТе Татьяна Шалковская, — это понятно. И в этом можно усмотреть даже скрытую иронию создателей Нового театра. В других же случаях, отмечая, как строго следуют авторы уже сложившимся в Москве канонам для таких иммерсивных зрелищ, всё же думаешь, что иронии или, даже скорее, легкой веселости авторам и создателям Нового театра недостаёт. А сколько тут можно было найти поворотов для самоиронии, — кому, как не Боякову, знатному Карабасу Барабасу нашего театра, должны быть знакомы и понятны проблемы крепостного театра?! Впрочем, дело новое, молодое, а веселость — случается — приходит не сразу, не с первых шагов.