Табула четвёртая. Это вообще не музыка
Выпуск 4
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Таинство сочинения музыки приоткрывается, когда композитор делится с окружающими своими замыслами. Морис Равель, наоборот, всех запутал, сообщив, что пишет партитуру под названием «Болеро», в которой одна и та же мелодическая линия повторяется без изменений восемнадцать раз, а варьируется только оркестровка. «Это по большому счёту не музыка, а соло барабана, отбивающего без всяких пауз 169 ударов», — уточнял Равель.
Работал он быстро, стараясь к положенному сроку выполнить заказ русской балерины Иды Рубинштейн. В процесс постановки не вмешивался, хотя эротические танцы знойной красавицы в антураже испанской таверны ему не нравились. По его представлениям, действие должно происходить под открытым небом на фоне дымящих труб гигантского завода. Фантазии родились не на пустом месте — рядом с домом Равеля под Парижем возвышался сталелитейный монстр, каждый день заглатывающий утром и выплёвывающий вечером трудящийся люд. Его-то Морис и хотел видеть персонажем хореографического действа.
На премьере уже с первых тактов публика перестала следить за тем, что происходило на сцене, попав под гипнотическое воздействие музыки. Идея вынести её за рамки балета захватила композитора. Но он посчитал, что никто из дирижёров не рискнёт взяться за «Болеро», и поэтому встал за пульт сам. По рассказам очевидцев, на премьере пожилая дама, вцепившись в спинку кресла кричала: «Безумец!» Равель потом сказал, что в этом вопле, возможно, и содержится зерно истины. Постичь её поспешили ведущие оркестры мира.
Нью-Йоркский филармонический под управлением Артуро Тосканини решил исполнить «Болеро» в Париже в присутствии автора. Уже на репетициях между дирижёром и композитором возникли яростные споры: Равель настаивал на более медленном темпе и монотонной игре без ускорений. Тосканини не принимал в расчёт эти требования. После концерта перепалка между ними продолжилась. Равель утверждал, что сочинение было похоронено, а Тосканини, наоборот, что спас его от смертельной скуки. Равель не раз говорил, мол, только через его труп «Болеро» будет исполняться быстрее 17-ти минут. После кончины композитора в партитуре стали указывать «плавающий» хронометраж: от четверти часа и… более.
