Табула вторая. Малая родина
2 марта 2024
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Это история о том, как красивое русское слово «распутица» поссорило музыковедов с краеведами и разрушило легенду длиною в век.
На новгородской земле, среди непроходимых лесов, болот и бурных речек, на расстоянии двухсот километров друг от друга стоят две скромные каменные стелы. На каждой из них надпись: здесь родился Сергей Рахманинов. Одна находится в Онеге, а другая — в Семёнове. Это имения, когда-то принадлежавшие семейству Рахманиновых. Считалось, что все их дети, включая Сергея, появились на свет на берегу былинного Волхова, в прекрасной Онеге. Сам композитор рассказывал об этом в письмах: как ловил там рыбу, учился плавать, нырять и ездить верхом на лошади. Он помнил всех поимённо: няньку, учительницу музыки, горничную, кучера, садовника и даже кухарку. Никто не сомневался, что Онег — это и есть малая родина, навсегда оставшаяся в сердце.
Идиллию разрушили местные краеведы. В одном из архивов они нашли запись о крещении младенца Сергея, сына штабс-ротмистра Василия Рахманинова, рождённого 20 марта 1873 года. Место крещения, Старо-Дегтярёвская церковь, вызвало разброд и шатания в рядах исследователей. Ведь храм находился слишком далеко от имения Онег! А Семёново — рядом. Так, где же малая родина? Бои, отнюдь не местного значения, продолжались не одно десятилетие, пока не выяснилось: весна, подарившая миру великого музыканта, выдалась ранней. Дождь, переходящий в снег, превратил просёлочные дороги в болота, и поездка из Онега в Старые Дегтяри становилась не просто рискованной, а невозможной. Победили распутица и здравый смысл, но что это изменило для поклонников?
На месте обеих усадеб сейчас заросли непроходимого леса, где завсегдатаи — лишь зайцы да кабаны. Их пугают редкие музыкальные волонтёры. Они расчищают стелы от травы, поляны от валежника, а близстоящие ели от кустарника. В память о размашистой красавице, в ветвях которой любил прятаться Серёжа Рахманинов. Когда семья навсегда переезжала из Онега в Петербург, дерево спилили, но спустя годы оно напомнило о себе удивительным романсом.
И у меня был край родной;
Прекрасен он!
Там ель склонялась надо мной…
Но то был сон
