Аллегория сообщает отвлечённому понятию пластическую ясность. Ну и как, с помощью каких визуальных средств можно передать образ звука? Филиппино Липпи, автор картины «Аллегория музыки», являет нашему взору фигуру музы любовной поэзии Эрато, данную в грациозном развороте. Своим длинным шарфом, очертания которого вторят изгибам ее розового хитона, она опутывает шею лебедю. В этом деле ей пытаются помочь два нежных ангела-ребенка с золотисто-синими и розоватыми крыльями.
Картина создана на излете Кватроченто, эпохи, когда в моде были аллегорические и мифологические композиции на сюжеты античности. Вспомним наставника Липпи — Боттичелли, влияние которого в работах художника не вызывает сомнений. Однако где аллегория, там нет простого ответа. Тем более, во времена Возрождения с его сложным символическим языком.
Есть версия, что в «Аллегории музыки» просматривается мотив мифа о Леде и Зевсе, принявшем облик Лебедя… Согласно другому прочтению, муза Эрато наглядно напоминает людям о путах любви. В любом случае, важно другое. Какое отношение к истории с пленением лебедя имеет музыка?
И вот смотрите: рядом с Эрато на землю брошена флейта Пана, состоящая из перевязанных трубок. А рядом располагается лира, сооруженная из рогов оленьей головы. При внимательном рассмотрении инструментов обнаруживается, что ни один из них не способен звучать. У арфы, растущей из мертвой головы, порвана одна из струн. Валяющаяся свирель явно забыта и никому не нужна. Не это ли главный смысл картины? Возможно, «Аллегория музыки» была задумана как тайный протест против притеснения светского искусства во Флоренции морализатором Савонаролой — протест, который, на первый взгляд, кажется просто версией античного мифа? Однако доподлинно никто не знает. Аллегория — это всегда тайна.
