Авангард Леонтьев: «Искусство учит быть осмотрительным и осторожным в оценках…»
5 января 2014
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Классическую музыку он любит с самых юных лет, а началась эта любовь с изумительной музыкальной картины Лукино Висконти «Смерть в Венеции». Актёр театра и кино, Народный артист России Авангард Леонтьев в гостях у Елены Камбуровой и Ирины Кленской…
О «Смерти в Венеции» Висконти: «В самом начале главный герой приезжает на железнодорожный вокзал и дальше едет на катере по большому каналу на Лидо в свой пансион. Снято это так, что виден герой и видна вся перспектива большого канала. А по берегам справа и слева один дворец прекраснее другого. Все это старинное, выстроено в одинаковой высоте и существует в удивительной гармонии. А за кадром звучит Малер — пленительная музыка, и кажется, что она либо внутри тебя, либо внутри самого героя, как будто переведена на язык изображения. Глазам предстает изобразительный ряд, который абсолютно гармоничен этой прекрасной музыке. И вы пленены безвозвратно…»
Еще о музыке: «А симфоническую музыку меня научили три человека. Прежде всего, мой старший брат, который приносил в дом пластинки с серьезной музыкой. Это была балетная музыка Чайковского, Интродукция и рондо каприччиозо Сен-Санса, которые мне безумно нравились. Там есть такое сфорцандо — неожиданный удар. Ах, какая красота! Как будто у тебя отрывается что-то внутри, или ты падаешь с водопада, с невероятной вышины прямо в бездну! А еще я любил дирижировать. Когда никого не было дома, я вставал перед большим зеркалом в комнате и начинал дирижировать воображаемым оркестром.
А однажды уже на излете пионерского возраста меня в школьном драматическом кружке наградили поездкой в Артек. Туда я совсем не желал ехать, потому что не хотел расставаться с мамой. Но в конечном итоге там оказалось очень хорошо. И был там один мальчик в очках с огромными линзами. Он все время ходил с книгой и создавал впечатление человека не от мира сего. Я таких ребят, между прочим, любил. Мы с ним сошлись, а он, оказалось, был большим знатоком классической музыки. Тогда-то он мне и посоветовал послушать «Болеро» Равеля. Рассказывал, как музыка здесь начинается со звучания одного инструмента, а затем на протяжении четверти часа к одной и той же повторяющейся фразе постепенно присоединяются другие инструменты. И вот уже весь оркестр звучит в полную мощь — так получается восхитительная пьеса с невероятным крещендо от едва слышного малозвучия к великолепному победительному форте. Помните, как у Заболоцкого: «Итак, Равель, танцуем болеро!».
А когда я стал работать в театре «Современник», который тогда еще размещался в маленьком двухэтажном здании на Площади Маяковского, я впервые побывал в Концертном зале Чайковского, что был прямо напротив нашего театра. Тогда я впервые услышал Первый концерт Чайковского в живом оркестровом исполнении со Святославом Рихтером и Геннадием Рождественским. Я помню, помимо всего прочего, меня поразило то, как Рихтер тихонько рычал во время исполнения длинных и темпераментных пассажей. Как это было необычно!..»
Полностью беседу о музыкальных впечатлениях Авангарда Леонтьева и о том, как он, по собственному признанию, стал «малерианцем», слушайте в аудиофайле программы.
