Эффект Телемана
18 декабря 2013
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Вот и окончен разговор о сыновьях Баха, но не о баховской эпохе. Михаил Казиник размышляет о том, что это было за время, и кого современники называли гением немецкой барочной музыки…
«Дети Баха, прервав музыкальную связь с отцом, поступили революционно, практически проложив дорогу к венским классикам», — утверждает Михаил Казиник. Однако не только они, но и ряд других композиторов того времени склонны были считать музыку Баха устаревшей и скучной, призванной не услаждать слух, а пускаться в изнурительные размышления о чересчур высоких материях. Как и дети Баха, они ощущали потребность разговаривать с широкой публикой на изысканном светском языке. Наступала эпоха Просвещения…
Михаил Казиник: «Просветители разом отказались от идей религиозного мистицизма, а также от неопровержимого канона, что Бог есть откровение. «Нет, — утверждали они, — Бог есть там, где можно логически рассуждать». В пример они приводили крупнейшего средневекового католического теолога Фому Аквинского, сформулировавшего пять доказательств бытия Бога. С подачи просветителей Бог трактовался как результат логических знаний, а христианство уступило деизму — учению, утверждающему, что Бог существует только там, где он доказуем, а там, где он недоказуем, его нет.
Именно тогда на сломе эпох — религиозного мистицизма и нового мира появляется ряд композиторов-гениев, которые живо учуяли, что время тайных общений с Богом (как это было у Иоганна Себастьяна Баха) прошло. Наступило время просвещенного разума, а вместе с ним и пышных костюмов, чудесных людей, чувства юмора и тяги к прекрасному. Повсюду провозглашалось торжество света и эмоций. А в музыке появилось чудо из чудес — то, что мы назовем потом венской классикой…»
О том, какую музыку надо было писать, чтобы прослыть великим, и за что мы сегодня благодарим Георга Филиппа Телемана, размышляем в очередной передаче цикла «Три с половиной века истории развития европейской музыки».
