Мелодия сердечного трепета

Выпуск 32
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Музыка — бесконечная вселенная страстей и переживаний. Хотите сообщить миру о радости? Добро пожаловать в царство мажора, быстрого темпа, медных духовых инструментов… Говорите о печали? Тогда вам в помощь — нисходящие гаммы, плачущие струнные и, конечно, минор. А если вас обуяли невыразимое душевное волнение и трепет? Музыка легко справляется и с этой эмоцией, обнаруживая сходства между композиторами разных стран и эпох. Об одном таком случае — прямо сейчас.
То, что вы слышите, — знаменитая Семнадцатая фортепианная соната Людвига ван Бетховена. «О чём эта музыка?» — спрашивали композитора. Он с улыбкой отвечал, мол, прочтите «Бурю» Шекспира. И сразу вспоминаются и могучий титан и мудрец Просперо, и дух вечного стремления к свободе Ариэль, и, слившиеся воедино сердца влюблённых Фердинанда и Миранды… А над всем — образ одинокого всадника, мчащегося неизвестно откуда и неведомо куда: Alter ego самого Бетховена.
Мелодия сердечного трепета
Финал сонаты — романтический — с ноткой обречённости — полёт к недосягаемому счастью. В основе — характерная мелодическая фигурка с интонацией вздоха и печали, которую в музыке можно встретить повсюду, особенно если речь идет о делах сердечных. Например, в элегии Михаила Ивановича Глинки на стихи Евгения Баратынского «Не искушай». Гениальная простота романса пленяет и очаровывает: говоря — вслед за поэтом — о разочаровании, композитор с первых же тактов даёт трепещущему сердцу надежду.
О страстном любовном томлении — и при помощи той же мелодической фразы — говорится и в сверх-популярной свадебной народной песне «Ах, ты душечка», которую старшее поколение помнит по фильму «Музыкальная история» с Сергеем Лемешевым.
Печально-романтическая мелодия, которую мы слышали и у Бетховена, и у Глинки, нашла себя и в шедевре советского кинематографа — в песне Бориса Мокроусова из фильма «Весна на Заречной улице». Лирический гимн родным городским просторам и грусть от первой безответной любви…
Финальный поворот нашей истории — изящный штрих к поэтике «мелодии сердечного трепета». Опера об испепеляющей любви и страсти, вызванных чарами волшебного напитка… Рихард Вагнер. «Тристан и Изольда». И с самого начала — вновь та самая интонация, на сей раз доведённая композитором до абсолюта: и музыкального, и чувственного.

Последние выпуски программы

Последние секреты мастерства

В жизни гения оставались считанные дни. Он не встаёт с постели, ему тяжело держать в руках перо и бумагу. Он старается успеть надиктовать текст нового сочинения ученику. Тот не всегда понимает, что от него хочет Учитель, и тогда умирающий из последних сил сам вносит правки в партитуру….

Всего четыре ноты

Древний Иерусалим. Цветущие деревья и высокие скалы с живописными обрывами. Светает. Верные и преданные ученики крепко спят. А перед нами — зрителями — разворачивается душераздирающая сцена разговора Христа с Богом. И это — не привычная картина смиренной молитвы и готовности безропотно принять свою участь, а настоящий вихрь смятенных чувств обычного человека, которого заставляют идти на смерть.

Тайна дрезденской чаконы

Нью-Йорк, Карнеги-холл, 27 октября 1917 года. В два тридцать пополудни на американскую сцену впервые выходит 16-летний музыкант из России: Яша Хейфец. По окончании концерта его тут же назовут открытием века и едва ли не лучшим скрипачом современности.