Борис Рыжий
30 июля 2022
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Так я понял: ты дочь моя, а не мать,
только надо крепче тебя обнять
и взглянуть через голову за окно,
где сто лет назад, где давным-давно
сопляком шмонался я по двору
и тайком прикуривал на ветру,
окружён шпаной, но всегда один –
твой единственный, твой любимый сын.
Только надо крепче тебя обнять
и потом ладоней не отнимать
сквозь туман и дождь, через сны и сны.
Пред тобой одной я не знал вины.
И когда ты плакала по ночам,
я, ладони в мыслях к твоим плечам
прижимая, смог наконец понять,
понял я: ты дочь моя, а не мать.
И настанет время потом, потом –
не на чёрно-белом, а на цветном
фото, не на фото, а наяву
точно так же я тебя обниму.
И исчезнут морщины у глаз, у рта,
ты ребенком станешь — о, навсегда! —
с алой лентой, вьющейся на ветру.
…Когда ты уйдешь, когда я умру.
Борис Рыжий
Учёный, изучающий земную кору, отец семейства. Писал о своих кумирах так:
«Маяковский — это да, с оговорками — Пастернак,
Остальное — белиберда».
Он покончил жизнь самоубийством в двадцать шесть лет. У него остался сын. Сын уехал жить в Израиль. В двадцать шесть лет сын вышел на балкон своего дома и умер от разрыва сердца — ровно в том же возрасте, когда умер его отец.
Борис Рыжий сегодня среди молодёжи один из самых популярных поэтов.
Прости меня, мой ангел, просто так –
за то, что жил в твоей квартире.
За то, что пил. За то, что я — чужак –
так горячо, легко судил о мире.
Тот умница, — твердил, — а тот дурак.
Я в двадцать лет был мальчиком больным
и строгим стариком одновременно.
Я говорил: «Давай поговорим
о том, как жизнь страшна и как мгновенна.
И что нам ад — мы на земле сгорим».
И всяким утром, пробудившись, вновь
я жить учился — тяжко, виновато.
Во сне была и нежность и любовь.
А ты, а ты была так яви рада.
А я, я видел грязь одну да кровь.
Меня прости. Прощением твоим
я буду дорожить за тем пределом,
где всё былое — только отблеск, дым.
…за то, что не любил, как ты хотела,
но был с тобой и был тобой любим!
