Огюст Ренуар. «Девушки у рояля»
- 20 марта 2022
В соответствии с требованиями РАО, плеер не разрешает останавливать, перематывать или скачивать записи.
«Девушки за фортепьяно», или «Девушки у рояля», — изящный шедевр Огюста Ренуара.
Один из вариантов картины таинственным образом после войны оказался в Эрмитаже, долго и строго хранился в запасниках, и наконец мы смогли увидеть это чудо и можем восхищаться им.
Две очаровательные дочки друга художника — коллекционера Генри Лероле — Кристина и Ивонна. Одна играет, может быть, старинную французскую мелодию, так любимую Ренуаром, а другая увлечённо смотрит в ноты и, кажется, тихонько напевает. Уютный домашний вечер.
Если вглядеться, какие фантазии увлекут, какие тончайшие оттенки настроений открываются и скрываются в этом перламутровом вечернем свете! Какие смыслы увлекают нас, если вглядеться!
Нет простых историй. В каждой таятся фантастические грёзы, чувства. В привычном всегда кроется необыкновенное, а в явном — тайное. «Сегодня людям хочется всё объяснить. Но если можно объяснить картину, значит, это уже не искусство», — считал Ренуар. Прекрасное произведение не нуждается в комментариях. Оно лишь пробуждает чувства и ощущения.
«Нам говорят, что дерево — всего лишь химическая комбинация разных элементов. Я же предпочитаю верить, что дерево создал бог и в нём обитают нимфы».
Ренуару пятьдесят лет. Но он не устаёт надеяться и верить, что всё удивительное ещё впереди. Он мечтает написать картину о музыке — написать так тонко и прозрачно, чтобы можно было услышать мелодию.
Рояль — любимый инструмент Ренуара. В нём чувствуется сила и нежность, он строг и элегантен. Ренуар обожает рисовать его, легко и страстно поглаживать его кистью. На свадьбу он преподнёс своей возлюбленной Алине роскошный рояль — самый дорогой и желанный для него предмет. Дебюсси восхищался этим инструментом и блаженно, с упоением импровизировал на нём.
Ренуар попросил чудесных девочек Лероле попозировать ему для его новой картины именно за этим инструментом. Его звуки пробуждают радость.
«Я предпочитаю итальянскую музыку, — говорит Ренуар. — Она менее учёная, чем немецкая. В Бетховене мне иногда чудится пугающий, какой-то строгий профессор. В конце концов, ничто не сравнится с маленькой песенкой Куперена или Гретри. Старая французская музыка — вот что действительно хорошо нарисовано».
Ренуар злится. Картина не даётся ему: ускользает свет, мелодия, настроение. Шесть раз он пишет этот милый, но невероятно сложный сюжет. Что он хочет? Услышать музыку…
«Я убеждён, что картина должна быть приятной, привлекательной, — да, привлекательной! На свете и так слишком много скучных вещей, не стоит пополнять их число новыми картинами, чувствами, унылыми сочинениями».
