Табула третья. Безотцовщина
Выпуск 3
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Бережно сохранённый семейный альбом может рассказать о близких людях гораздо больше, чем увесистые биографии и объёмные мемуары. Из единственного взгляда на фото вырастает удивительная история. Гостившая однажды в доме Гаврилиных родственница, увидев снимок композитора, сидящего на стуле с книгой, воскликнула: «Прям копия своего отца!»
Александр Павлович отправился добровольцем на фронт, когда сыну было меньше двух лет. Вскоре пришла похоронка, и мать замкнулась в себе. О погибшем муже ничего не рассказывала. Валера строил догадки и предположения, пока не придумал легенду о том, что отец ещё перед войной якобы бесследно исчез в застенках НКВД, а мать как жену «врага народа» потом арестовали.
Правда же заключалось в том, что настоящая фамилия Валерия была Белов, а Гаврилиным его записали в детдоме по матери. Позже Валерий Александрович разыскал адрес тётки и стал обмениваться с ней письмами. Из них он узнал, что Александр Павлович любил классическую литературу и музыку. Гаврилин с гордостью потом рассказывал, что отец был «поистине необыкновенным» человеком: пел с малых лет в церкви, самостоятельно выучился играть на скрипке и балалайке, а мелодии запоминал мгновенно. «Думаю, что я в музыкальном отношении лишь слабая тень отца», — рассуждал композитор.
Однажды он решил найти место захоронения Александра Павловича Белова. Как выяснилось, отец покоился в братской могиле под Ленинградом. Трясясь в пригородной электричке, Валерий Александрович подумал, что немало знает об отце. У строгой плиты с высеченной звездой молча постоял на холодному ветру. Вернувшись на станцию, присел на скамейку, продышался и наконец успокоился: Валерий Александрович надумал написать отцу музыкальное послание.
Работа над телебалетом о Василии Тёркине его захватила. В придуманном образе солдата-героя Гаврилин нашёл реальное сходство с отцом: Тёркин умеет не только потешать товарищей игрой на трёхрядке, но и «оделять жаром собственной души других людей». «Как нам не хватает подобных Тёркиных», — сетовал композитор после премьеры балета. В окончательной версии он назывался «Домом у дороги» и отсылал к другой поэме Твардовского о войне. Но Гаврилин признавал только первоначальный заголовок: в каталоге композитора партитура числится как «Тёркин».
