Чайковский на эстраде

Мастера отечественного изобразительного искусства разных эпох неоднократно делали попытки раскрыть через художественный образ творческую личность гения русской музыки — Петра Ильича Чайковского, который обладал изящной внешностью, умел нравиться людям противоположных вкусов, был артистичной натурой. Тем не менее, при жизни великого композитора его графические, статуарные и особенно живописные портреты создавались нечасто. Популярной моделью П. И. Чайковский стал уже в XX веке. Его образ запечатлели такие известные советские художники и скульпторы, как Григорий Светлицкий, Василий Сварог, Алексей Руднев, Вера Мухина, Зиновий Виленский и другие.

С 29 марта в основной экспозиции музея «П. И. Чайковский и Москва» представлен ретроспективный портрет великого музыканта «Чайковский на эстраде», написанный в масляной технике во второй трети XX столетия живописцем Алексеем Александровичем Вольтером. На этом репрезентативном полотне П. И. Чайковский изображен в полный рост в концертном костюме на фоне фрагмента рояля и стула, спинка которого по форме напоминает музыкальный инструмент лиру — символ творческого вдохновения. Показан момент, когда П. И. Чайковский сразу после выступления в качестве пианиста обратил свой немного растерянный смущенный взор в зрительный зал, к публике. Возможно, Вольтер запечатлел свою модель в артистической комнате большого зала Петербургской филармонии, в которой выдающийся композитор регулярно играл для своих друзей и знакомых.

Нельзя не отметить, что многие современники считали П. И. Чайковского плохим пианистом. В интерпретации автора, как ни странно, гениальная музыка впечатления не производила. Вероятно, причина кроется в том, что, выступая в качестве пианиста, композитор намеренно прятал от слушателей самые трогательные, живые моменты собственных произведений. Друг П. И. Чайковского, известный критик Герман Августович Ларош писал: «Петр Ильич как огня боялся сентиментальности и вследствие этого в фортепианной игре не любил излишнего подчеркивания и смеялся над выражением „играть с душой“. Если ему не нравился термин, то еще менее нравился самый способ игры, обозначавшийся термином; музыкальное чувство, жившее в нем, сдерживалось известною целомудренностью, и из боязни пошлости он мог впадать в противоположную крайность». Исполняя свои сочинения, П. И. Чайковский боялся расчувствоваться, расплакаться. Он словно испытывал чувство неловкости, что так откровенно высказался в музыке.

Несмотря на то, что данный парадный портрет П. И. Чайковского из фонда Российского национального музея музыки написан не с натуры, он производит живое, волнующее впечатление. С помощью фактуры, вибрации мазков Вольтер словно озвучил построенный на тончайших градациях бежево-коричневого цвета фон, на котором изображена высокая выразительная фигура красивого, умного человека − гения русской музыки. Советский художник рассказал языком живописи о не самой известной странице творческой жизни П. И. Чайковского. По словам Г. А. Лароша, фортепианные способности его великого друга были огромны, сравнительно долго он сохранял силу и беглость пальцев. Однако перед широкой аудиторией исполнять свои творения на рояле композитор не стремился…