«Севильский цирюльник» дыбом
Выпуск 143
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
4 июня 1923 года на сцене московского Большого театра был поставлен самый необычный оперный спектакль, когда-либо шедший на сцене этого академического заведения. Основой послужила опера Джоаккино Россини «Севильский цирюльник». Режиссер спектакля Владимир Аполлонович Лосский скомбинировал из известнейшей оперы пародию в стиле популярных в то время переделок классики — Гоголя, Грибоедова, Островского. Постановка называлась «Севильский цирюльник дыбом». Тут все было шиворот-навыворот: все мужские роли исполнялись женщинами, все женские — мужчинами. Так, графа Альмавиву очаровательно пела и изображала Антонина Васильевна Нежданова, а Ксения Георгиевна Держинская, почему-то в николаевской шинели и треуголке, эффектно выступала в эпизодической роли офицера; все солистки оперы изображали друзей Альмавивы, а солисты — подруг Розины; особенно очаровательны были поклонницы Фигаро — 4 характерных тенора Большого театра в балетных пачках, с голыми волосатыми ногами.
Оркестр занимал только половину своего обычного помещения — другая половина была превращена в озеро: Дон Бартоло ловил рыбку и вытаскивал всякие попадавшиеся на его крючки дефицитные тогда товары… Дон Базилио в костюме жреца из Аиды подымался почему-то из люка; взвод красноармейцев помещался по неизвестным причинам в большой люстре зрительного зала и палил оттуда залпами, когда этого требовал режиссер…
Хормейстер театра Авранек, стоя во фраке на высокой скале, дирижировал «бурей», которая в оркестре не игралась, а воспроизводилась на сцене с помощью всех имеющихся в театре шумовых и световых аппаратов: раскатов и ударов грома, свиста и воя ветра, молнии, дождя, снега, мчащихся туч, радуги, трещотки, звона во все колокола… На этот хаотический грохот публика реагировала громом аплодисментов… Сбор был необычайный, спектакль пришлось повторять.
Дирижировал спектаклем Николай Семенович Голованов, в архиве которого сохранилась афиша этого удивительного спектакля. Позже маэстро писал: «Этот смешной спектакль-капустник, остроумно высмеивающий декадентство и формализм, имел шумный успех, но больше всех отчаянно веселились сами артисты».
