Памяти друга и коллеги

Концерт Восьмого Транссибирского арт-фестиваля, который состоялся 7 апреля в Концертном зале имени Арнольда Каца, еще раз доказал, что на этом музыкальном форуме каждое выступление — событие, в каждом — своя интрига и драматургия.

Монографические программы на Транссибе бывают не часто — для этого нужна веская причина. 7 апреля в концерте Новосибирского академического симфонического оркестра под управлением его главного дирижера Томаса Зандерлинга и пианиста Николая Луганского были заявлены два грандиозных симфонических полотна: Четвертая симфония Брамса и его Второй фортепианный концерт. Именно в таком порядке, что несколько удивило — обычно солист играет в первом отделении, а большое симфоническое сочинение исполняется во втором.

Объяснение такому решению дал сам маэстро Зандерлинг, который вышел к публике. В своей яркой вступительной речи он сказал, что этот концерт посвящает памяти своего друга и коллеги дирижера Мариса Янсонса. Мысль о таком посвящении возникла сразу же, как только пришла весть об уходе маэстро — в конце 2019 года. Она была поддержана арт-директором фестиваля Вадимом Репиным, но известные всем обстоятельства не позволили осуществить ее сразу. Для Томаса Куртовича Марис Янсонс был не только коллегой, но и близким другом: «Мы знакомы с шестилетнего возраста, еще с Юрмалы. Наши родители дружили. Потом Янсонсы переехали в Ленинград. Марис немного моложе меня, он поступил в нашу школу-десятилетку на хоровое отделение. Мы и позже продолжали дружить — он нередко приглашал меня выступать с теми оркестрами, где он работал.

А последней симфонией для Мариса Янсонса стала Четвертая Брамса, рассказывает Томас Зандерлинг: «Это был его последний концерт, это был Карнеги-холл. Концертмейстером был Антон Бараховский, он, кстати, родом из Новосибирска. Он рассказывал, что музыканты уговаривали маэстро не выходить на сцену, но он все-таки вышел. После этого как-то его довезли до Петербурга, и там Мариса не стало».

Четвертая симфония Брамса — грандиозный и трагический финал его симфонического творчества, вот как ее трактует маэстро Зандерлинг: «Это был поздний период жизни Брамса, в это время он очень много читал Софокла. Это настоящая греческая трагедия: смотришь в лицо судьбе и смерти, но без истерики, мужественно».

Исполнение Четвертой симфонии Брамса стало данью памяти и огромного уважения выдающемуся дирижеру Марису Янсонсу.

Второй фортепианный концерт Брамса, который прозвучал после антракта в исполнении Новосибирского оркестра, Томаса Зандерлинга и пианиста Николая Луганского, справедливо называют симфонией для фортепиано с оркестром. Он грандиозен по масштабам, в нем четыре части, музыка сложна, наполнена интенсивным развитием, партия солиста не противопоставлена оркестровой ткани, а словно растворена в ней.

Для Николая Луганского исполнение этого концерта здесь, в Новосибирске, стало определенным вызовом: «У меня в этом сезоне было запланировано много исполнений этого концерта, должно было быть большое турне с Монреальским оркестром под управлением Кента Нагано по Европе, разные города — Вена, Прага, Загреб и другие, но это отменилось. В итоге я играю концерт только один раз в Новосибирске. Это не очень простая задача: лучше, если бы его можно было сыграть несколько раз в разных обстоятельствах, на разных роялях. Но в любом случае это очень интересно… Мы репетировали сразу по прилету… Для Зандерлинга — понятно, но и для оркестра, мне показалось, это родная музыка. Слышно, что они ее играли в разные периоды, с разными дирижерами, и с Арнольдом Михайловичем Кацем, и после него. Оркестр с такой традицией, настолько многогранно ориентирован в стилях, что мне трудно связать этот коллектив с какой-то определенной эпохой или композитором. Они всё играют замечательно».

Испытание Брамсом и солист, и оркестр прошли с честью: ансамбль был безупречен, музыканты великолепно выстроили звуковой баланс и форму, на протяжении всего произведения были единым целым. Замечательно исполнены были и оркестровые соло — особенно пронзительное флейтовое в финале Симфонии (Иван Шиханов) и проникновенное лирическое виолончельное в третьей, медленной части Концерта (Станислав Овчинников), в основу этого соло, как считают специалисты, легла тема фортепианного концерта Клары Шуман — впоследствии Брамс использовал ее в песне «Глубже все моя дремота».

А для слушателей, которые в этот вечер до предела наполнили зал, вечер стал и откровением, и катарсисом. Финал же фортепианного концерта с его очаровательной светлой песенно-танцевальной темой вселил надежду и радость. Музыкантов приветствовали морем цветов, оглушительными криками «браво!» и долгой стоячей овацией.

Продолжение фестиваля — через несколько дней, оно обещает быть не менее интересным и увлекательным. В Новосибирске ждут маэстро Шарля Дютуа, пианиста Дениса Кожухина и скрипача Вадима Репина (7 апреля он играл в Красноярске, а теперь возвращается в родной Новосибирск).