Александра Дурсенева: «Главное свойство Ирины Архиповой — это её бесконечная любовь к талантам»

М. Сёмина: Вы подруга Ирины Архиповой. Когда я сказала «подруга», вы как-то так засмеялись.

А. Дурсенева: Я даже не могу точно охарактеризовать наши отношения. Сказать, что как мать с дочкой — нет. Как подруги… Мы всё время общались с ней, и мы очень близки по духу. И она меня один раз так назвала: «Я могу с тобой говорить как с подругой. Мы с тобой одного клана — мы певицы. Мы общаемся на одном уровне». Но надо понимать, кто, что и кому может сказать. Свойскость всё-таки неуместна при таких великих людях. Мы можем поклоняться Ирине Константиновне, я могу считать себя её последовательницей.

Я не училась у неё напрямую и попала к ней уже сформировавшейся певицей. Она первая высоко оценила мой голос и относилась к нему, можно сказать, с придыханием. В общем, мой голос привёл меня к ней.

М. Сёмина: А помните самую первую встречу с Ириной Константиновной? Как вы познакомились?

А. Дурсенева: Я приехала на XV конкурс Глинки в Смоленск. Это был как раз октябрь 1993 года, было очень сложное положение в Москве. Даже думали, что сорвётся конкурс. Но всё-таки мы туда доехали. Я, честно, пришла туда и сказала: «Никуда я не собираюсь. Я просто пришла себя показать, на людей посмотреть. Я просто так приехала». Я знаю, тут рука руку моет, а я приехала из Харькова, и я понимаю, что ничего хорошего у меня быть не может. Ну, я знала, что первый тур я спою, второй спою, а на третий меня никто не пустит.

И когда меня пустили на третий тур, я, честно, хотела уехать. Но мне сказали, что если я уеду, то не получу никакого звания дипломанта. Только из-за этого я осталась. И не думала тогда, что попаду в обойму Большого театра, где я нахожусь уже тридцать лет.

Я вышла и спела. Потом мне передали, как Ирина отзывалась о голосе. Ей говорят: «Правда хороший голос?» Она говорит: «Хороший?! Потрясающий!»

Я была уже не первой её любимицей. Она относилась к нам очень по-матерински. Может быть, даже её родственники обижались, потому что она отдавала душу талантливым людям. Наверно, главное свойство Ирины — это её бесконечная любовь к талантам, бесконечная готовность слушать, присутствовать. Даже просто выслушать на конкурсе — это же великий труд.

М. Сёмина: Плюс она ведь оказывала поддержку.

А. Дурсенева: Ты как на облако сел, и ты уже знаешь, что про тебя думают. Вот мы ходим в церковь, говорим какие-то свои просьбы Богу. А Ирине говорить просьбы не надо было. Это сплав мудрости, ума, интуиции.

У меня много случаев связано с Ириной, и смешных, и трогательных, и таких, когда я плакала. Она была и строга

М. Сёмина: А в чём это заключалось? Какие это истории?

А. Дурсенева: Сейчас у всех у нас, Ирининых последователей, в голове одно: «Ирины Константиновны на вас не хватает».

После конкурса Глинки, где я получила вторую премию из рук Ирины Константиновны, я приехала на прослушивание в Большой театр. Меня туда рекомендовала Ирина Журина. Ирина Константиновна к этому не имела отношения. И вдруг она меня увидела в буфете. Она была с Марией Биешу. Я не ожидала этой встречи. Мы сталкиваемся в дверях, и она говорит: «Маша, у этой певицы потрясающий голос, несмотря на то что она в такой короткой юбке». Она сразу ставила точки над i: как должен выглядеть артист, как должен он представляться, как он должен себя вести.

М. Сёмина: Сценический образ от и до?

А. Дурсенева: Не только сценический. Как артист может быть хорош на сцене, если он не умеет себя стреноживать? На сцене у тебя идёт выхлест энергии, и ты должен сдерживать себя, прямо как на вожжах, чтобы не начать жестикулировать, чтобы не давать такого артистизма, который мешает вокалу.

М. Сёмина: То есть сохранять внутренний баланс?

А. Дурсенева: Да. И этому надо научиться. Я думаю, с этим невозможно родиться.

А вот ещё одна история. Я как-то звоню из Италии, из Каррары. Говорю: «Ирина Константиновна, я вот сейчас в Карраре, из автомата вам звоню!» Она: «Что вы там все делаете?! Вы русские артисты, надо, чтоб на родине вас знали! Тоже мне звёзды — разъездились они!» И это было такое правильное направление! Сейчас ведь очень многие вернулись. Какое-то время мы увлекались Западом. А теперь мы тут, и мы должны продолжать славить нашу родину, потому что земля русская не оскудевает.

М. Сёмина: Судя по тому, что вы рассказываете, Ирина Константиновна была очень прямым, честным человеком во взаимодействии и в отношениях, что удивительно.

А. Дурсенева: Да, да. У меня и мама такая была. С одной стороны, мне не повезло, с другой — повезло. У меня мама была народная артистка Украины, родившаяся в Сибири. Ей тоже сто лет в 2025 году. И у меня не было такого страха перед Ириной Константиновной, вообще перед великими людьми, потому что у меня дома ходила народная артистка. И они люди. Я потом так же дружила с Юрием Хатуевичем Темиркановым, с Рождественским. Можно было общаться с людьми, ну, не на равных, конечно, но дружески.

М. Сёмина: По-человечески.

А. Дурсенева: Им не надо было дополнительно себя возвеличивать. Они легко спускались с олимпа.

И ещё у меня был смешной случай. Мы участвовали в концертах фестиваля «Ирина Архипова представляет», которые были в разных городах России и не только: и в Минске, и в Молдавии, и в Грузии. Ирина на регулярной основе вывозила нас, своих птенцов, и выпускала в спектакли. Это помогало нам и финансово, потому что мы зарабатывали деньги и самоутверждались.

М. Сёмина: И плюс получали опыт выступлений.

А. Дурсенева: Этот опыт незаменим. Таким образом я познакомилась с огромным количеством людей. Это певцы Большого театра. Лапина, Мурзаев, Абдразаков (с Аскаром мы дружили, с Ильдаром мы с тех пор дружим), Дацко, Самсон Изюмов, Гугушвили, Людмила Иванова, Радик Гареев — все лауреаты и те, кто нас принимал, становились одной командой.

М. Сёмина: В этих поездках?

А. Дурсенева: В этих поездках. Поездки очень многое показывают.

Я приехала на фестиваль в Самару. Больная. К концерту я не выздоровела, а вот уже на Кончаковну я решилась. Пел как раз Аскар, пела я, Белов. Я вышла, и голос не прозвучал так, как надо.

Общий стол после. Я пряталась в рядах, чтоб Ирина меня не заметила, — не попасться ей на глаза. Но всё-таки она меня выцепила и начала ругать, чихвостить, отчитывать: как я посмела в таком виде выйти на сцену! Она привозит своих лауреатов, и она должна ими гордиться. А вот люди могут подумать, что я не так хорошо пою. Я стою и говорю: «Вы что, хотите, чтоб я плакала?» А она говорит: «Ну ты не отвечаешь!» Я говорю: «Я спою, я докажу». И в следующий раз она пришла с цветами!

Ей были интересны голоса, и ей не надоело быть в музыке. Я пела Ваню — она приезжала с дачи со своей сиренью. И это я рассказываю о себе. А нас таких у неё под крылом было множество — тех, кого она отметила. Мы прошли сквозь большое сито, и все мы получили от неё прививку.

Она очень любила женить своих птенцов. Лапина и Мурзаев — счастье. Трифонова и Ильдар Абдразаков — счастье. Когда дети рождались, она была счастлива.

М. Сёмина: Интересно, что Ирина Константиновна сохраняла свежесть голоса на протяжении своей очень долгой карьеры. Как вы считаете, в чём тут секрет?

А. Дурсенева: Она очень берегла свой голос. При исполнении особенно русской музыки очень хочется дать темперамента, хочется спеть на разрыв аорты. Такое публика любит. Но долго оставаться в рамках качества ты можешь, только если ты с умом, профессионально подходишь к своему голосу. Вот у меня очень низкий голос. Мне перейти на низ и дать голос — прямо удовольствие. Но Ирина Константиновна говорила, что если безжалостно использовать свой низ, то стирается середина, теряется качество, и ты теряешь голос. Он очень быстро стареет. Не спасёт никакое мастерство. Ты можешь потом только прятаться.

М. Сёмина: Это говорит о том, насколько важно певцу точно знать природу своего голоса и следовать ей.

А. Дурсенева: Конечно! Очень многие люди думают, что певцами рождаются. А на самом деле голос на восьмом месте. Должно соединиться много качеств и талантов, чтобы человек стал певцом, артистом. И Ирина Константиновна как раз несла в себе эти качества и передавала нам.

М. Сёмина: Насколько я знаю, впереди концерт, посвящённый юбилею Ирины Константиновны.

А. Дурсенева: В апреле фонд «Бельканто» организует концерт в соборе Петра и Павла на Китай-городе, где прозвучит «Да исправится молитва моя», будет Брамс с капеллой Москвы имени Вадима Судакова, то есть с хором — так, как она любила.