Максим Дунаевский: «Композитор — это призвание, которое надо сделать профессией»

М. Сёмина: Максим Исаакович, расскажите, как случилось, что вы выбрали именно путь композитора?

М. Дунаевский: Мог быть и другой путь, вопрос не праздный. Дети же увлекаются сразу многими вещами. Например, меня очень увлекал спорт и автомобили. И я даже говорил, что, если весь мир придёт и встанет передо мной на колени, я всё равно буду шофёром. Вот это я говорил в пять лет. Папа, конечно, засадил меня за пианино, но я не очень был к этому расположен. Очень быстро папа это увидел и сказал: «Знаешь что? Пусть он идёт играет в футбол, как все мальчишки». Что я и сделал.

М. Сёмина: Это, наверно, была самая лучшая фраза в этом случае.

М. Дунаевский: Да, абсолютно. Так же и я к своим детям отношусь.

М. Сёмина: Есть такая фраза, что призвание — это не то, что мы хотим от этого мира, а то, что мир хочет от нас. Как вы считаете, композитор — это профессия или всё-таки призвание?

М. Дунаевский: Ну конечно призвание. Призвание, которое надо сделать профессией. Время очень талантливых любителей, которых было много в русской музыке, да и не только в русской, уже прошло давным-давно. Я думаю, что это давно уже стало профессией для большинства, хотя не для всех. Знаю очень много музыкантов, для которых это не является профессией. Но тем не менее, для того чтобы этим заниматься с утра до вечера, постоянно, это должно стать образом жизни. Вот тогда из этого будет толк. Но это подарок Господа, так же как писать стихи, настоящие, большие стихи, ставить спектакли, играть в них и так далее. А дальше уже как ты распорядишься этим.

М. Сёмина: Говорят: «Если можешь не делать, не делай». Как вы к такому совету относитесь?

М. Дунаевский: Это Чайковский замечательно сказал. К нему очень часто приносили музыку, ждали от него каких-то поощрений. И один юноша принёс к нему музыку. Чайковский послушал и спросил: «А вы можете не писать музыку?» — «Могу». — «Не пишите».

М. Сёмина: Это актуально и в наше время?

М. Дунаевский: Да, конечно.

М. Сёмина: Сейчас проходит конкурс молодых композиторов «Партитура». Я думаю, все наши слушатели об этом знают. Заявки приняты. И вот буквально сегодня была встреча членов жюри.

М. Дунаевский: Да, сегодня мы все встретились первый раз, посмотрели друг другу в глаза, всё высказали и со сцены, и за столиками, поняли, как всё это работает. Это был официальный завтрак, организованный «Орфеем» и генеральным директором Ириной Герасимовой. И я там сказал одну важную вещь, которую и сейчас с удовольствием скажу. Ещё года два-три назад я не придавал этому большого значения, если честно. А теперь я по своим студентам вижу, как у них горят глаза, с каким рвением они готовились к конкурсу, и я вместе с ними. Они ко мне приносили произведения, мы отбирали, что подать на конкурс, редактировали. Я ввязался с азартом в это дело, потому что я понимаю, что для них это окно в мир. Сегодня, к сожалению, у них другого окна нет. Ни консерватория, ни Союз композиторов, ни министерство культуры — никто творчеством молодых не занимается. Они предоставлены сами себе. А они хотят, чтобы их играли, чтобы их слушали! Значит, они композиторы, значит, они творцы.

М. Сёмина: Принято просто удивительное число заявок — 1094. Я даже не представляю, как вы будете их рассматривать.

М. Дунаевский: Невероятное количество. Специальная комиссия будет заниматься первоначальным отбором, а потом уже мы подсоединимся. В результате должно остаться сорок сочинений, которые мы уже будем оценивать, и всего лишь восемь первых мест в восьми номинациях. Понимаете, композиторов не должно быть много. Вот нас было очень мало. И мы конкурировали. Мы любили друг друга, мы коллеги, но это была жёсткая конкуренция. Сегодня на факультетах Московской консерватории и Академии Гнесиных учится очень много композиторов — платно (бюджетных мест немного). Большинство из них не будет композиторами. Хотя они будут музыкантами, они будут что-то делать.

М. Сёмина: То есть должна быть среда, в которой бриллиант получит огранку?

М. Дунаевский: Да, да. Я сидел в колоссальном количестве жюри. Сейчас мне предстоит поездка в Екатеринбург — на конкурс имени Курочкина на опереточный и мюзикловый вокал. Это очень результативный конкурс, после него молодые артисты по большей части идут в театры, находят себе работу. Я уже много лет возглавляю этот конкурс и понимаю, что мне нужно пятнадцать-двадцать секунд, для того чтобы понять, будет этот человек артистом музыкального театра или нет, хорошо он поёт или плохо.

М. Сёмина: Первая страница партитуры — и всё ясно?

М. Дунаевский: Грубо говоря, да. Наверно, и в серединку следует залезть: а вдруг там какой-то сюрприз ждёт? Но это видно, композитор перед тобой или нет.

М. Сёмина: Одно из значимых произведений в вашей жизни — музыка к кинофильму «Мэри Поппинс, до свидания».

М. Дунаевский: Я думаю, самое значимое. Это любимое моё произведение.

М. Сёмина: Как вы считаете, насколько в наше время важно обращаться вот к таким добрым, душевным историям и к такой музыке?

М. Дунаевский: Вы попали просто в десятку, потому что этот вопрос невероятно актуален. Я всегда говорю и буду говорить своим студентам, что в музыке всё уже было. Был расцвет, были волны всевозможных стилей и школ, было обрушение музыки в XX веке при помощи авангарда. Нет, не для музыкантов её обрушили — для публики. Потом стали восстанавливать. И вот XXI век принёс интересную вещь. С развитием кино, с развитием театра, лёгких жанров, которые стали массовыми, видимо, академической музыке уже некуда было деваться, и она приняла что-то оттуда. Ведь Бернстайн (я считаю его великим композитором и дирижёром) сказал: «Будущее за синтезом всех музыкальных жанров». Он как в воду глядел. Он сам это делал как композитор, но ещё не было так, как сегодня. Сегодня слово «кроссовер» музыковеды произносят просто так, хотя это автомобильный термин. Многожанровость, полистилистика. Я говорю студентам: сегодня ваше время, вы счастливые люди. Когда мы воспитывались, над нами довлел авангард. Какой стиль взять, какую школу, какую систему музыкального творчества применить? У вас сегодня ничего этого нет. Пишите как хотите — вот сегодня девиз музыки. Вы должны всё уметь.

М. Сёмина: Максим Исаакович, вы преподаёте курс медиакомпозиции в Академии музыки имени Гнесиных. Что это?

М. Дунаевский: Сегодня работа с музыкой в кино, колоссальным количеством рекламы, работа с джинглами, с телефонными, телевизионными, интернет-заставками — это очень быстрая работа. Сегодня получил — завтра её надо сдать. И она приводит к тому, что ты пользуешься заготовками, а это влечёт опустошение музыкального творчества. Когда эти люди попадают в область хорошего кинофильма, где нужна серьёзная, глубокая музыка, «вот тут-то она ему и сказала», потому что это не реклама, это не джинглы. Здесь нужно творчество. Да, оно сегодня обременено компьютерной техникой. Её невозможно выбросить, она уже пришла, никуда от неё не деться. Но она не заменяет творчество. Она помогает, она ускоряет, но не заменяет. Музыка должна исходить из композитора, а не наоборот. Музыку запрятывать в компьютер — нет, не получится.

М. Сёмина: Некоторые считают, что искусственный интеллект угрожает композиторской профессии.

М. Дунаевский: Ну, пока шахматисты проигрывают машинам. Кое-что интеллекту предстоит сделать, чтобы обыграть машину в шахматы. Но обыграет ли вас машина в творчестве, это большой вопрос. Хотя сегодня очень много возникает экспериментальных сочинений. Тебе дают их послушать, ты говоришь: «О, как здорово написано. А кто это?» А это, оказывается, искусственный интеллект написал. Так что этот вопрос, мне кажется, повисает в воздухе. Посмотрим.

М. Сёмина: Но всё-таки надежда есть?

М. Дунаевский: Я думаю, что да. Хотя уже и эмоции есть у машин. Я всегда говорю: самое главное в музыке — это что? Эмоция. Публика не должна понимать, в какой технике ты работаешь, какими мазками художник наносит краски на картину. Ты получил эмоцию — всё, всё!

М. Сёмина: Максим Исаакович, а что вы можете пожелать ребятам, которые подали свои заявки и ждут?

М. Дунаевский: Я же вижу, чего они хотят. Хотят, конечно, победить. Но больше всего они хотят услышать свои произведения. Удивительная вещь: это дороже им, чем победа. И они услышат. Будут записи.

М. Сёмина: Стоит ли в сегодняшнем мире делать ставку на это? Ведь можно и проиграть.

М. Дунаевский: Можно, можно проиграть. Но ничего, это же не последняя ставка, не ставка на жизнь. Ну, попробуют ещё раз, попробуют в других областях, в других фестивалях и конкурсах. У каждого есть своя сфера применения. Я думаю, что молодые ребята правильно делают. Они шустрят. Они хотят вырваться. И я не только этому не препятствую, а благословляю их и всячески помогаю им в этом.

М. Сёмина: И ещё один вопрос. Поделитесь, как оставаться таким энергичным, целеустремлённым, вдохновляющим человеком вне зависимости от возраста?

М. Дунаевский: Каждому человеку дано определённое количество энергии. Кто-то (бог, высшие силы, космос — кто во что верит) эту энергию в нас вселяет. Есть же люди, у которых нет энергии даже в молодом возрасте. Ты видишь какого-то вяловатого человека, который не излучает ничего. Это не значит, что ему не будет места на земле. Наверно, он найдёт своё место. Ну, а есть люди, которые населены этой энергией, которые её излучают. Это важно в творчестве, это важно в исполнительстве — давать энергию публике. Как говорил покойный замечательный поэт Леонид Дербенёв, «ну, этот артист до второго ряда бьёт». Энергия не достаёт дальше. Он вроде громко поёт, но это ничего не значит. Главное — энергия. Говоря обо мне, я думаю, что когда-то она закончится. А когда энергия заканчивается, постепенно человек просто умирает и всё.

М. Сёмина: То есть она не зависит от человека, она просто есть?

М. Дунаевский: Я думаю, совершенно не зависит.