Алексей Франдетти: «Первый спектакль будет, конечно же, музыкальный»

Недавно главным режиссёром театра «Ленком Марка Захарова» стал Алексей Франдетти. О назначении, отношении к Марку Захарову, а также ближайших планах режиссёр рассказал в интервью Андрею Ноздреватых.

А. Ноздреватых: Я хочу поздравить вас с назначением главным режиссёром «Ленкома». Это, безусловно, признание и большая честь. Но вместе с тем это и большая ответственность, потому что, я думаю, вас будут сравнивать, ведь театр вы принимаете, можно сказать, из рук самого Марка Захарова. Не боитесь таких сравнений?

А. Франдетти: Я вообще мало чего боюсь. Страх съедает душу. Я могу волноваться, я могу переживать. Но бояться — нет.

А. Ноздреватых: А вы учились чему-нибудь у Марка Захарова? Напрямую или изучая работы мастера?

А. Франдетти: Вы знаете, у меня в жизни было два Марка. Это Марк Вайль и Марк Захаров. Ну и десять лет тому назад появился третий Марк — Марк Франдетти. Первые два Марка были во многом очень схожи. Театральностью языка, праздничностью и музыкальностью своих спектаклей. И конечно, я мечтал о том, каким будет мой театр. И «Ленком» очень во многом отвечает этим мечтам: артисты и поют, и танцуют, и при этом блистательно одарены драматически. Мне всегда хотелось попадать на спектакль-праздник, даже если это праздник, как в «Варваре и еретике», — не самый праздничный (это один из моих самых любимых спектаклей Марка Анатольевича). Естественно, я очень многому учился и на музыкальных фильмах Марка Захарова. И «Обыкновенное чудо», и «Тот самый Мюнхгаузен», и «Убить дракона» — картины, которые наложили на меня как на режиссёра очень серьёзный отпечаток.

А. Ноздреватых: Скажите, а вы — режиссёр-тиран? В одном интервью вы говорили, что вы не приемлете сотворчество с актёром, потому что каждый должен заниматься своим делом: актёр — играть, режиссёр — режиссировать. Или в «Ленкоме» будет иначе и можно будет к вам прийти и сказать: «Знаете, я чувствую, что мой персонаж вот такой»?

А. Франдетти: Если это чувство будет совпадать с моим ощущением персонажа, то, безусловно, я приму эту точку зрения. У каждого из нас своя профессия: у кого-то — ставить, у кого-то — играть, у кого-то — писать пьесы, которые будут поставлены, у кого-то — писать музыку, которая будет спета. И не нужно это путать. Но, когда каждый занимается своим делом, это же не значит, что кто-то тиран. Нет. Просто это очень честный подход к работе. Артист должен быть максимально готов к этой работе, равно как и режиссёр, который должен заранее очень чётко всё придумать. Я дорожу своим временем и временем тех людей, с которыми я работаю, особенно когда это народные или заслуженные артисты России, а некоторые — СССР.

А. Ноздреватых: Как вы относитесь к тому, что зачастую режиссёр совмещает две функции? Ведь мы знаем много примеров, когда режиссёры играли роли в своих же спектаклях.

А. Франдетти: Ой, плохо я к этому отношусь. В своей версии. Я несколько раз выходил в собственном спектакле, ничего хорошего из этого лично в моём случае не получалось. Актёрская профессия, как и любая другая, требует практики. Я давно не практиковался. И когда это происходило в спектакле «Рождество О. Генри» в театре Пушкина, худшим артистом на сцене в этот момент был артист Франдетти.

А. Ноздреватых: Самокритичность — замечательная черта.

А. Франдетти: Скорее, самоирония. Вот это, как мне кажется, очень важная черта и для режиссёра, и для артиста.

А. Ноздреватых: Ну и традиционный вопрос. Есть ли у вас план, мистер Франдетти?

А. Франдетти: Скорее, синьор. Планы у меня, безусловно, есть. И первый план — это знакомство со всеми артистами труппы и со всеми службами. У нас есть название, которое мы уже проговорили с директором театра Марком Борисовичем Варшавером, — название, которое я пока не буду анонсировать. Я думаю, я это сделаю в сентябре на сборе труппы. И есть планы по приглашению моих коллег, которых, я надеюсь, будет немало. Я имею в виду коллег-режиссёров, которые войдут в этот театр, потому что сесть у дверей «Ленкома» и закрыть их собой я не имею права. Более того, мне кажется, что сейчас моя миссия именно в том, чтобы в этом театре появлялось как можно больше разных режиссёров с разными взглядами, говорящих на разных языках.

А. Ноздреватых: Сколько у вас будет музыкальных спектаклей?

А. Франдетти: С учётом того, что я работаю с музыкальным театром и с драматическими артистами, первый спектакль будет, конечно же, музыкальный. А дальше — посмотрим. Возможно, я смогу настолько довериться труппе, артистам, что рискну и сделаю с ними драматический спектакль. У меня есть давняя мечта: я аккуратно внутренне пристраиваюсь к замечательной пьесе «Много шума из ничего» Шекспира. Может быть, когда-нибудь этот момент наступит.

А. Ноздреватых: А в чём разница в работе с артистами оперного и драматического театра?

А. Франдетти: По большому счёту, как мне кажется, разница есть в самой ткани спектакля. В музыкальном театре темпоритм спектакля диктует музыка. И даже если ты захочешь повесить мхатовскую паузу, ты не можешь её повесить, потому что композитор её там не написал. Темпоритмом драматического спектакля управляет режиссёр, а потом и актёр. Но если говорить об артистах, то мне кажется, что идеальный артист музыкального театра должен обладать рабочими функциями в гораздо большей степени, чем артист драматического театра. Ведь от артиста драматического театра в классическом понимании никто не ожидает, что он будет, допустим, прекрасно танцевать и прекрасно петь. Хотя, опять же, Константин Сергеевич Станиславский сам у себя играл в комической опере «Микадо» Гилберта и Салливана и вообще просил артиста быть именно синтетическим, что в большинстве своём блистательно демонстрируют артисты театра «Ленком».

А. Ноздреватых: На ваш взгляд, какими качествами должен обладать главный режиссёр театра?

А. Франдетти: Любовью. Любовью к театру, любовью к артистам и любовью к тому делу, которым он занимается.

А. Ноздреватых: Должен ли он быть психологом?

А. Франдетти: Он может быть психологом, он может быть скульптором, он может быть художником, а может и не обладать этими качествами. При этом, если мы говорим о должности, которая предполагает формирование большого коллектива, взгляда на репертуар целого театра и тех людей, которые будут приходить в этот театр, режиссёр по крайней мере отчасти должен понимать, чего захочет завтра его артист и чего захочет зритель.

А. Ноздреватых: Режиссёр должен быть стратегом?

А. Франдетти: Безусловно. Знаете, весь мир даже не подозревал, что в какой-то момент людям захочется телефонный аппарат без кнопок. Это знал один-единственный человек. И этот человек вместе со своей командой всё гениально просчитал. То же самое и здесь. Мне кажется, нужно понимать за зрителя, чего он захочет завтра, хотя зритель может этого даже не осознавать.

А. Ноздреватых: Значит, должна присутствовать ещё и маркетинговая составляющая?

А. Франдетти: Безусловно. В данном случае у главного режиссёра любого театра должны быть как минимум навыки креативного продюсирования.