Александр Островский: «Мы просто рассказываем правду»

У YouTube-канала Stradivali на момент публикации почти 63 тысячи подписчиков. Короткие юмористические видео о музыкантах-академистах собирают сотни тысяч просмотров. С основателем канала Александром Островским побеседовала Наталия Сергеева.

А. Островский: Всё очень просто. Я обычный студент, обучающийся на пятом курсе института имени Альфреда Гарриевича Шнитке. Не гениальный, обыкновенный стабильный музыкант. Кларнетист.

А. Островский: Сейчас-то уже нигде. Сейчас никто нигде не играет. Но и до этого в хороший оркестр я не садился. Никогда не было такой цели. Поиграл годик в Росгвардии, просто для заработка: гимн в восемь утра, в принципе ничего сложного. Но надоело стричься-бриться. Там нужно бриться полностью, а на Ютубе хочется быть в другом образе. Поэтому не срослось одно с другим. А так в школе работаю. В одной, в другой и в третьей. Преподаю кларнет и ударную установку.

А. Островский: Так получилось. Играл на свадьбах, корпоративах, научился и вот теперь преподаю.

А. Островский: Идея создать канал на Ютубе очень давно крутилась в голове. Уже лет шесть. Мне нравилось снимать видео, но я не знал, какой формат выбрать: может, снимать пранки, может, флешмобы, как все делали, может, видеоигры. И плюс прокрастинация, лень. Всё откладывал: то камеры нет, то микрофона нет. Но потом просто пришло осознание, что нужно снимать про то, в чём непосредственно разбираешься и в чём у людей есть потребность.

Допустим, академическим музыкантам, по сути, нечего смотреть. Я говорю про развлекательный контент, про юмор в классической музыке. Есть книжка Зисмана «Путеводитель по оркестру». И если уж книжку все читали в наше не читающее время, то, значит, видео-то точно пойдут на ура. И спустя полгода прокрастинации и подготовки мы стартанули, примерно год назад, в конце марта 2019 года.

А над названием мы долго не думали. Как-то, когда пришла идея проекта, мы с другом заехали в МакАвто, и я сказал: «Слушай, Гриш, надо название придумать». И он сразу: «Ну тили-тили, Страдивали». Название должно отвечать нескольким параметрам: быть запоминающимся, однословным, выдавать минимум совпадений в поисковике и связываться с музыкальной тематикой. И в этом названии всё идеально сочеталось. Первый же вариант органично подошёл.

А. Островский: Сейчас у нас в команде четыре человека. Помимо меня, это Ваня, с которым мы вместе начинали, с которым мы в кадре, Панкрат, оператор и менеджер (сбор новостей, звонки, логистика, оборудование), и дизайнер Рома, отвечающий за обложки к видео и дизайн канала. Но при этом все мы музыканты: я кларнетист, Ваня трубач, Панкрат тубист и Рома пианист. Все мы из одного института. Не по профессии работаем, в общем.

А. Островский: С наступлением карантина работа, можно сказать, встала, потому что обычно мы разыгрываем сценки, находясь в кадре вместе. Сейчас мы пытаемся придумать альтернативные форматы. Мы, например, озвучивали «Гарри Поттера». Но это всё обходные пути. Основные форматы мы сейчас снимать не можем.

До карантина всё было отлично, были грандиозные планы. 1 апреля у нас планировался концерт с хором Минина. Мы там должны были быть ведущими и показать пару сценок. В мае мы собирались поехать в Питер.

Ещё у нас есть шоу «Сыграй, если сможешь». Шесть гостей были готовы участвовать, мы уже договорились с рекламодателями, когда и в каком формате будем снимать. Но начался карантин, и съёмки отложились на неопределённый срок. А это сложно, потому что мы пригласили музыкальных звёзд, и поймать их в один день практически невозможно.

А. Островский: Нашему проекту год, и сейчас мы выходим в ноль. Это уже успех. За этот год у нас появился полный комплект оборудования, и нам ничего не нужно. Год назад мы снимали на айфон, записывали на единственный приличный микрофон. А сейчас у нас есть и камера, и хороший звук, и свет. И съёмки окупаются, если у нас есть реклама. Думаю, канал будет только расти, если идеи не закончатся.

А. Островский: На самом деле это очень маленький процент людей. Мы достаточно уважительно и аккуратно делаем контент, чётко ощущая границы допустимого: у нас нет ни пошлости, ни панибратских высказываний в сторону композиторов или произведений. Многие педагоги нашего института, заслуженные, народные артисты, смотрят видео, и им нравится. И никакого консерватизма по отношению к видео они не проявляют.

Негатив есть всегда, но мы очень редко сталкиваемся с хейтерами на Ютубе. Буквально один негативный комментарий на сто. Но это чаще забавно, чем серьёзно.

Самым резонансным у нас было видео «Я у мамы пианист». Там мы говорим о том, что пианисты так долго занимаются, а потом работают концертмейстерами. Но мы же не оскорбляем их труд. Мы просто рассказали правду. И нам писали забавные комментарии, что мы кремлёвские агенты, что мы обескультуриваем нацию и что мы лишаем детей мотивации играть на фортепиано. Но это смешно: если уж даже видео способно отбить у ребёнка желание заниматься музыкой, то какой смысл тогда тратить на это время?

А. Островский: В плане работы радио, как ни странно, далось тяжелее, потому что были определённые сроки, в которые мы не уложились, была задача записать тридцать программ. Хоть программа идёт всего полторы минуты, но это не просто текст, а текст с музыкальными вставками. Я всё это записываю, монтирую, а потом звукорежиссер делает всё тоже самое уже в студии. Да, это двойная работа, но, чтобы было хорошо, нужно делать именно так.

Смешное видео сделать гораздо легче, чем аудиоматериал. Я записывал программы и понимал, что это не так смешно, как видео на тот же сюжет. И в этом плане работать было тяжеловато. Сил тратишь много, а сам в этот материал не сильно веришь. Так часто бывает. Хотя, как оказалось, слушателям нравится, люди пишут хорошие отзывы.

С видео то же самое. Смонтировал, смотрю — не смешно. А потом выкладываю, и всем нравится. Ну, значит, нормально. Возможно, когда ты много работаешь над материалом, глаз замыливается, и всё кажется несмешным, каким-то неправильным, кривым.

А. Островский: Да, я могу так сказать. В каждом концерте и в каждом видео всегда обнаруживаются какие-то недостатки. А если они вскрываются ещё и после того, как концерт прошёл или видео выпустилось, это лежит камнем на душе, и уже не хочется такое видео пересматривать. Если я замечаю недостаток на стадии монтажа, и уже ничего не переделать, то даже выкладывать не хочется. При этом все говорят: «Надо выкладывать, это такие мелочи!» Но на мелочах и деталях всё и строится. Например, акцент в музыке должен совпадать с жестом руки. На самом деле зритель этого даже не замечает. Но, когда рука совпадает с музыкой, подсознание даёт сигнал, что всё хорошо, всё идёт правильно. Если немузыканту сыграть доминанту и не разрешить её в тонику, он не поймёт, в чём дело, но ощутит дискомфорт. Вот с видео точно так же: всё надо доводить до тоники.

А. Островский: Я бы спросил: «Как вы относитесь к тому, что все дети мучаются в музыкальных школах, играя вас каждый божий день?» Он, скорее всего, относится к этому абсолютно нормально. Ведь все его дети занимались тем же.