Импровизатор

Бетховена никто не учил импровизировать. Эту науку он постигал сам, с первых дней занятий музыкой. Молодой исполнитель составлял достойную конкуренцию признанным виртуозам своего времени и был весьма популярен в аристократических салонах Вены. Даже те, кто слышал вдохновенную игру Моцарта, бывали потрясены импровизациями Бетховена.

Несколько раз умение создавать музыку непосредственно во время ее исполнения выручало его в критических ситуациях.

Перед первым исполнением «Крейцеровой» сонаты для скрипки и фортепиано композитор не успел набело переписать фортепианную партию, и на концерте импровизировал эту сложнейшую музыку по черновику, где запись была конспективной, со множеством пробелов.

Позже история повторилась. В программу бетховенского бенефиса в венском театре Ан дер Вин были включены Четвертый фортепианный концерт и премьера Фантазии для фортепиано, оркестра и хора. В последний момент от участия в вечере отказался солист, и Бетховену пришлось взять на себя исполнение фортепианной партии и в концерте, и в Фантазии. На чистовую запись сольной партии в Фантазии не хватило времени, и Бетховену пришлось импровизировать прямо во время исполнения.

Самыми сильными впечатлениями своей жизни назвал бетховенские импровизации французский офицер Луи Жиро, познакомившийся с композитором в Вене. Он отмечал: «Дерзну утверждать, что те, кто не слышал, как он импровизирует, не могут осознать всего масштаба его гения… Полный вдохновения и захватывающей мощи, он умел извлекать из инструмента великолепнейшие мелодии и чарующее благозвучие. Следуя своим музыкальным ощущениям, он не нуждался в обдумывании эффектов; последние возникали сами по себе, хотя он к ним не стремился».

А вот свидетельство поэта Георга Трейчке, написавшего текст арии Флорестана для новой редакции оперы Бетховена «Фиделио»:

«Он спросил, как обстоит дело с арией. Она была готова, и я протянул ему листок. Он прочитал, забегал по комнате, начал бормотать и рычать вместо пения, — и ринулся к фортепиано. Он поставил на пюпитр текст и начал чудесно фантазировать. Казалось, что он выколдовывает тему арии. Проходили часы, а Бетховен продолжал фантазировать. Он собирался с нами поужинать, накрыли на стол, однако он не позволил себя прервать. Лишь позднее он обнял меня и, отказавшись от трапезы, поспешил к себе домой. На другой день великолепная музыка была готова».

Из этих воспоминаний можно сделать вывод, что Бетховен всегда сочинял на ходу. На самом деле это редкость. Обычно творческий процесс композитора заключался в письменной фиксации начальной идеи и ее последующем скрупулезном развитии — тоже на бумаге. И этот процесс в корне отличался от спонтанной, сиюминутной импровизации.