Табула первая. Богатство не порок

Руководство молодой советской республики взяло курс на создание «пролетарской моды». В одной только Москве открылось более двух сотен ателье, и большая часть из них, как ни странно, шила мужскую одежду. Витрины с образцами шикарных костюмов с любопытством разглядывает свежеиспечённый столичный житель Исаак Дунаевский. Ему чуть за двадцать, и он направляется на новую работу в театре в саду «Эрмитаж». Чтобы не ударить в грязь лицом перед старшими коллегами, надел свой лучший пиджак, смастерённый когда-то самым известным портным Харькова.

Дунаевского встретили дружным хохотом: в мешковатом «наряде» он был похож на клоуна. Исаак стиснул зубы от обиды, так как был не вправе рассказывать, что до революции его гардероб ломился от дорогих вещей: буржуазное прошлое для него — самый страшный порок после бедности. Вечно голодный, он мечтал найти подработку в конторах, где выдавали бесплатные обеды. Исаак тяготился убогой казённой комнаткой и коротал вечера в ближайшем кинотеатре. Даже в самых смелых фантазиях он не мог представить, что со временем его песни прозвучат в первой советской комедии, и он проснётся знаменитым на всю страну.

Композитор больше года будет ждать гонорара за фильм «Весёлые ребята», в тайне завидуя заокеанским «богатствам» режиссёра Григория Александрова: начиная с холодильника с отдельной морозильной камерой и заканчивая загородной виллой в голливудском стиле. Дунаевский решил удивить соседей по дачному кооперативу «грузинским замком с башенками».

Прораб оказался жуликом и вытянул у Исаака Осиповича всё до копеечки. С горем пополам достроенный дом после войны обчистили воры. Заявлению об ограблении ходу не дали. Дунаевский выпал из музыкальной обоймы: ему припомнили беспартийность, увлечение чужеродным джазом и страсть одеваться как какой-нибудь зарвавшийся капиталист. В письме другу безработный композитор сокрушался: «Мне катастрофически не хватает самого главного в жизни — денег и могущества, которое они давали!».