Насильно мил не будешь

Я стараюсь не играть музыку, в которую не влюблена. Иногда влюблённость приходит при первом знакомстве с сочинением, иногда она разгорается в процессе работы и проникновения в тайны устройства этой музыки. А ещё часто бывает, что музыку неизбежно начинаешь любить, когда она на репите заиграет у тебя изнутри (на этом основаны законы ротации хитов на радиостанциях популярной музыки, но и с классикой тоже вполне работает). А бывает и так, что музыку невероятно ценишь, восхищаешься ею, удивляешься гению и мастерству композитора, с интеллектуальным наслаждением изучаешь, как же это филигранно всё сделано, но внутри… остаёшься к этой музыке холоден и рационален. По секрету скажу, такие отношения у меня на данный момент сложились с некоторыми сочинениями Прокофьева, например. Но это может изменяться, и в разные периоды жизни мы любим разную музыку. Только некоторые, самые родные авторы остаются нам дороги всю жизнь, с первой до последней ноты.

Но есть у этого и другая сторона медали. Я профессионал, а значит, должна быть в состоянии исполнить практически любую написанную музыку — при условии, что композитор также профессионален и не написал нечто не исполнимое в принципе. Чаще всего я имею возможность выбрать, что брать в работу. Но иногда в жизни складываются такие ситуации, когда не ты выбираешь музыку, а музыка выбирает тебя. И эта музыка может быть всякой. От гениальной до совсем никуда не годной, тут уж как повезёт.

И вот вопрос, откуда взять мотивацию, чтобы исполнить музыку, к которой совсем не лежит душа? Прежде всего надо сказать себе — я сделаю это максимально хорошо, потому что я такой человек и такой артист, который всегда всё делает на максимуме своих возможностей, и нет повода делать исключения и в этот раз. И в принципе, это уже достаточная мотивация. В ней нет любви к сочинению, но в ней есть немало уважения к нему и к самой себе. Затем можно попробовать найти в этой музыке хоть что-то, что хоть немного нравится, что хоть немного откликается эмоционально. Найти скрытые достоинства, возможно, неизвестные даже самому автору. То есть фактически сделать её лучше, чем она была написана, посредством своего исполнительского мастерства и дара убеждения. Ведь от исполнителя действительно зависит очень многое при премьере произведения. Даже самое гениальное сочинение можно запороть, и также самое невзрачное можно сделать привлекательным чисто исполнительскими средствами. И это ещё одна мотивация: а смогу ли я заставить публику полюбить это сочинение? Предвижу нападки на тему «но ведь вы таким образом обманываете публику!» — и тут же отвечаю на них: но ведь когда кто-то плохо играет гениальное сочинение, он, по этой логике, тоже обманывает публику. А публике надо самообразовываться, чтобы иметь возможность отличить добро от зла. А я не обманываю, я просто достойно и профессионально делаю свою работу в предлагаемых обстоятельствах. И рассудит нас только время, которое проверит на прочность и сочинение, и его восприятие, и многое другое. Возможно, это просто я не сумела разобраться и полюбить достоинства этого произведения, как зачастую замечательным, положительным во всех отношениям людям кто-то не отвечает взаимностью на их любовь. И таким образом, я всегда даю шанс на успех любому сочинению, которое волею судьбы оказалось в моих руках.