Табула тридцать вторая. Дирижёр

Декабрь 1939-го, Нью-Йорк. В Главном зале Карнеги-холла аншлаг. Свободных мест нет даже на пятом ярусе, куда ведут почти полторы сотни крутых ступенек. На сцене Филадельфийский оркестр, но за его пультом, вместо маленького и подвижного Юджина Орманди, возвышается фигура, у которой всё «слишком»: рост, худоба, длинные руки… Это Сергей Рахманинов, и он выступает на первом фестивале имени себя.

Американская публика боготворит его как великого пианиста, знает, как композитора, но Рахманинов-дирижёр — это открытие. Поэма «Колокола» производит настоящий фурор, и трудно поверить, что маэстро не держал в руках заветную палочку уже многие годы, а его дирижёрский стаж связан в основном с Россией. Но даже там он был скорее вольным художником. Один сезон в театре Мамонтова, два — в Большом, отдельные спектакли в Мариинском и нерегулярные выступления в концертах, и это при том, что управлять оркестром его никто и никогда не учил.

Обладатель Большой золотой медали Московской консерватории вначале даже не знал, что показывать вступления нужно не только оркестрантам, но и певцам. С большого конфуза началась его карьера, зато потом был большой успех. И хотя злые критики порою называли его «жесты слишком скупыми, а руки неэластичными для дирижёра», они отмечали блестящий результат: оркестр всегда знал партитуру и играл с неимоверной отдачей. А всё благодаря огромному авторитету и железной дисциплине.

Если вы думаете, что интересная книжка на пюпитре — это открытие современное, таки нет. Музыканты прошлого этим тоже грешили, а ещё уходили покурить, если в партии были долгие паузы. Рахманинов строго наказывал и тех, и других, вплоть до увольнения из оркестра. Общался сухо и без эмоций, интриги пресекал. Его боялись, уважали и боготворили. Это позволяло играть в театре новые спектакли почти каждую неделю: «Онегин», «Пиковая дама», «Князь Игорь»… А в концертах были симфонии Моцарта и Чайковского, поэмы Листа и Рихарда Штрауса.

Говорят, что в частной коллекции хранится видео, где Рахманинов за пультом оркестра. Оно сделано в Америке в конце 20-х, но до сих пор не опубликовано. А из доступных известны лишь три аудиозаписи, и все — его собственные сочинения: транскрипция «Вокализа», поэма «Остров мёртвых» и Третья симфония. В её знаменитом Адажио маэстро добился невероятного звучания, и до сих пор ещё никому не удалось повторить эту магию.