Табула двадцатая. Шедевр на все времена

Когда звучит эта бескрайняя мелодия, уводящая за горизонт, ближе и понятней становится пророчество о «красоте, которая спасёт мир». И у этой красоты не просто славянские черты. Она родом из России. Второй фортепианный концерт Сергея Рахманинова — это наш генный код, цепочка хромосом, воплощённая в звуках.

Шедевр на все времена вынашивался во время жесточайшего кризиса и на свет появился в муках. Жарким летом 1898-го Рахманинов принимает историческое решение — уйти из Частной оперы Мамонтова, несмотря на перспективную профессию дирижёра, известность и хороший контракт. Для современных прагматиков — поступок импульсивный, но мир благодаря ему откроет того самого Рахманинова, которого сейчас знает и любит. Он заявит о себе Вторым фортепианным концертом, вот только случится это, спустя почти три года.

После провала Первой симфонии «старый» Рахманинов, по словам самого композитора, умер, а новый пока ещё не родился. Зависший между прошлым и будущим, он живёт в состоянии кризиса, и этому способствует не только депрессия. Он выбрал для себя уникальный, но трудоёмкий процесс работы. Сочинял музыку не за роялем, не на бумаге, а в голове, от начала до конца, и только потом переносил её на нотный лист. В условиях творческого дефолта пять линеек стали символом бессонницы, неврозов и страхов.

Родственники тщательно подчистят архив Рахманинова, и уже не выяснить, когда именно началось лечение у доктора Даля, и сколько продолжалось. Но факт остаётся фактом: после знакомства с врачом он сочиняет Вторую и Третью части концерта, а вот с первой проблема. Она — в нескольких вариантах, но не нравится ни один, и поэтому на премьере новинка прозвучит усечённой. Полный вариант будет представлен через полгода, в апреле 1901-го. За роялем автор, дирижирует его брат Александр Зилоти. Второй фортепианный концерт скоро станет суперпопулярным и вознесёт своего создателя на музыкальный Олимп.

Восторженные поклонники будут сметать партитуру с прилавков магазинов и увидев посвящение доктору Далю, гадать — кто этот человек? Они не узнают, что на титульном листе автографа Рахманинов написал ещё одно посвящение, но потом заштриховал так, что прочесть его нельзя. Можно только предполагать, но это уже совсем другая история.