Наум Коржавин

Ты летишь, и мне летится.

Правлю прямо, курс держа.

Только ты летишь, как птица,

Я — как толстый дирижабль.

Не угнаться за тобою,

Не избыть своих границ.

Вот ты движешься с толпою

Легких птиц, бездомных птиц.

Мне б сейчас к тебе спуститься:

Вот вам сердце, вот и дом.

Только я — увы! — не птица,

Тут не сесть мне нипочём.

И гудят моторы резко.

Я скрываюсь в облаках…

А внизу, свернув на Невский,

Ты летишь на каблуках.

Кажется, что Коржавин родился поэтом и борцом: прямо таким родился. С детства писал стихи, а из школы был исключён за конфликт с директором. Со второй попытки поступил в литинститут, но через два года учёбы, в разгар борьбы с космополитизмом, был арестован. Семь лет ссылки. Амнистировали. То печатали, то не печатали. То, что не печатали, выходило в самиздате. Бесстрашно выступил в защиту Синявского и Даниэля. Был вынужден эмигрировать в США.

Мне посчастливилось брать у него интервью, и Коржавин запомнился мне абсолютной безапелляционностью и ясностью формулировок.

В своё время его не взяли в армию из-за плохого зрения. Но сейчас всё отчётливее становится понятно, что этот человек в очках с толстыми стёклами видел очень глубоко и намного дальше многих.

Видать, была любовью

Ты всё ж в моей судьбе.

Душой, губами, кровью

Тянулся я к тебе.

И жизнь внезапно цену

Иную обрела.

И всё твоя измена

Под корень подсекла.

Что ж… Пусть… Живу теперь я

Неплохо. Ничего.

Не верю в счастье. Верю,

Что можно без него.

И жизнь на сон похожа,

И с каждым днем я злей.

И ты, наверно, тоже

Живёшь не веселей.

Безверье и усталость

В душе, в судьбе, в крови…

Приходит рано старость

К живущим без любви.