Семён Кирсанов

Жил-был я,

(Стоит ли об этом?)

Шторм бил в мол.

(Молод был и мил…)

В порт плыл флот.

(С выигрышным билетом

жил-был я.)

Помнится, что жил.

Зной, гром, дождь.

(Мокрые бульвары…)

Ночь. Свет глаз.

(Локон у плеча…)

Шли всю ночь.

(Листья обрывали…)

«Мы», «ты», «я»

нежность и печаль.

Знал соль слёз

(Пустоту постели…)

Ночь без сна

(Сердце без тепла) —

гас, как газ,

город опустелый.

(Взгляд без глаз,

окна без стекла).

Где ж тот снег?

(Как скользили лыжи!)

Где ж тот пляж?

(С золотым песком!)

Где тот лес?

(С шёпотом — «поближе».)

Где тот дождь?

(«Вместе, босиком!»)

Встань. Сбрось сон.

(Не смотри, не надо…)

Сон не жизнь.

(Снилось и забыл).

Сон как мох

в древних колоннадах.

(Жил-был я…)

Вспомнилось, что жил.

Семён Кирсанов

Кажется, что Семён Кирсанов был знаменит всегда. Уже в шестнадцать лет организовал Одесскую ассоциацию футуристов, в восемнадцать — приехал в Москву. Был соседом с Мандельштамом, дружил с ним. Ощутил на себе серьёзное влияние Маяковского, чью гибель воспринял как личную трагедию. Добровольцем ушёл на фронт. Трижды был женат. Первая супруга умерла, расставание со второй было трагическим, третья похоронена с ним в одной могиле.

За девять лет до смерти у него обнаружили рак горла, с которым он мучительно боролся. Повторю: девять лет! Всю жизнь писал и печатал стихи. Его критиковали и превозносили. И сегодня у его поэзии есть и критики, и поклонники. Она не затерялась и не забылась.

— Именительный — это ты,

собирающая цветы,

а родительный — для тебя

трель и щёлканье соловья.

Если дательный — всё тебе,

счастье, названное в судьбе,

то винительный… Нет, постой,

я в грамматике не простой,

хочешь новые падежи

предложу тебе? — Предложи!

— Повстречательный есть падеж,

узнавательный есть падеж,

полюбительный, обнимательный,

целовательный есть падеж.

Но они не одни и те ж –

ожидательный и томительный,

расставательный и мучительный,

и ревнительный есть падеж.

У меня их сто тысяч есть,

а в грамматике только шесть!